Барщевскнй Михаил - Автор тот же

Уступать Вадим, как известно, не привык:

— Просто твой гуру решил наконец понять, в чем разница между ораторским мастерством и искусством ритора.

— И в чем же? — Лена встала в боевую позицию.

— А такая же, как между алхимией и химией, — с ходу выпалил Вадим.

— Ну, уж насчет химии чья бы корова мычала… — Это был удар ниже пояса, и Вадим, схватив ртом воздух, заткнулся, к вящему удовольствию жены.

В течение двух месяцев Смоленский ходил с Вадимом почти на все его процессы. Сидел, записывал. На вопросы Вадима — „Что скажете?“ отвечал — „Потом!“. Вадим видел, что Смоленский пытается во всем разобраться всерьез.

Однажды, придя на очередной семинар, где он теперь стал не просто постоянным гостем, но зачастую и соведущим, если тема не вытекала из чистой филологии, Вадим подсмотрел на письменном столе профессора Гражданский Кодекс, Ну, это еще можно было объяснить простым человеческим любопытством. Но вот соседствовавший с ним Гражданско-процессуальный Кодекс стал для Вадима свидетельством серьезности погружения Смоленского в тему. Уж эта книжка для непрофессионала могла быть только источником невыносимой скуки и никакого обывательского интереса не вызывала.

Как-то раз, прощаясь после очередного дела, Смоленский предложил Вадиму заехать вечерком к нему домой, поболтать. К удивлению Осипова, Владимир Юрьевич встретил гостя не в традиционном семинар-халате, а в костюме. Даже при галстуке.

— Вам интересны мои выводы? — с места в карьер начал Смоленский.

— Да, Владимир Юрьевич! Только, если можно, с чашечкой кофе.

Зычный голос профессора, обращенный к невидимой жене, устранил это препятствие к началу разговора.

— Итак, — снова тихо и вкрадчиво заговорил Смоленский. — Вот на что я обратил внимание. Вы строите свою работу в суде так, что заключительную речь можете и вовсе не произносить. Всю информацию вы вкладываете в вопросы. То есть общаетесь с судом через посредника — свидетеля или сторону. Суд для вас реципиент, а не собеседник Реципиент вашей коммуникации с третьими лицами. Я правильно говорю?

— Честно говоря, я над этим не задумывался, — искренне признался Вадим. — Есть такое адвокатское правило: „Не задавай вопросов, на которые не знаешь ответов“. Это правда. Я спрашиваю только тогда, когда либо точно знаю ответ, либо, если свидетель ответит не то, что мне нужно, я заведомо смогу опровергнуть его показания.

— Нет. — Смоленский раздраженно прервал Вадима. — Я не об этом! Я о том, что вы в сам вопрос вкладываете информацию, предназначенную вовсе не для свидетеля, а для суда. Вы не в речи, а в допросе свидетелей уже доказываете, что задача сводится к тому, чтобы два умножить на два, как вы однажды изволили выразиться.

— Возможно. — Вадим был несколько обескуражен. — А это что, плохо?

— Судя по результатам, нет. Однако рискованно. Если ваш процессуальный противник раскусит этот прием, он не станет дожидаться прений сторон. Он будет спорить с вами уже на вашем поле, тем самым давая и свидетелю понять, какие показания тот должен дать. Хуже того, он заранее подготовит свидетеля к вашей манере вести допрос.

— Как он сможет это сделать?

— Достаточно просто. Свидетели будут отвечать не на ваши вопросы, а комментировать информацию, которую вы вкладываете в их текст. Понимаете? Вас будут бить вашим же оружием — спор по предмету между двумя лицами, но для влияния на мнение третьего лица — суда.

Через два часа, когда разговор подошел к концу, Смоленский неожиданно объявил:

— Если все, что мы здесь наговорили, Лена использует в диссертации, думаю, это будет яркая защита!

— Яркая защита — опасная защита. Меня так учили, — остудил профессора Вадим.

— Не знаю, может, у вас, юристов, и так, а у нас — чем больше на защите споров, тем лучше результат. — Тон Смоленского на сей раз явно не допускал никаких возражений. Вадим это почувствовал и спорить не стал.

Когда дома Лена записала тезисы беседы Смоленского с мужем, она подарила Вадиму взгляд, которого он уже давно не ловил. Здесь были и любовь, и нежность, и благодарность, и восхищение. „Может, я напрасно волновался?“ — подумал Вадим. Лена словно угадала его мысли:

— Скажи, а ты меня приревновал к Смоленскому?

— С чего ты взяла? — Вадим испугался вопроса. И не ожидал, и признаваться не хотел, и растерялся.

— Да ладно! Я — девка знатная! Такую приревновать можно! — Ленка кокетливо улыбалась. — Зря! Он, конечно, великий, но ты — лучший!