Известность Олег приобрел как детективщик. Литературой он сам это не считал, называл „чтивом“, но деньги зарабатывал очень хорошие, славу имел повсеместную, с властью нигде и никак не пересекался. Более того, с середины 90-х его сквозным героем стал ветеран КГБ, причем из подразделения внешней разведки, вполне порядочный и раскрывавший преступления, которые милиции оказывались не по зубам. Так что после 2000 года, в силу понятных причин, стал Олег почитаемым и на государственном уровне. По крайней мере два раза в год на банкеты в Кремль его приглашали. А большего от власам ему было и не надо. Да и без этого мог бы обойтись. Но все равно приятно. Отец бы гордился…
Его основной издатель после реализации Кремлем операции „Преемник“ пошутил, что либо Ельцин советовался с Олегом и тот совет дал небескорыстный, либо у Олега дар художественного предвидения.
Словом, Олег был доволен жизнью, собою в ней и никаких неприятностей от нее не ждал.
Олег Михайлович Лебедев родился в семье юрисконсульта и школьной учительницы. Поскольку деда Олега по отцовской линии в 1937-м расстреляли как врага народа, Михаил Лебедев до XX съезда КПСС жил с клеймом „сын врага народа“ и многие двери были для него закрыты наглухо. Он окончил юридический вуз, однако адвокатом стать не мог.
Устроился на работу юрисконсультом. То есть юристом на предприятии. Зарплата небольшая, а совместительство разрешалось только еще в одном месте. Всего получалось 180 рублей. Плюс 110 — зарплата жены, учителя литературы. Понятно, что семья жила небогато.
Хотя на самом деле в те времена большее значение имело не то, сколько люди зарабатывали, а то, что могли купить. Вернее — достать. А отец Олега с самого начала 60-х перешел на место юрисконсульта же, но в большой гастроном, и потому дефицита в продуктах семья не испытывала, К тому же как раз тогда сложилась уникальная система „натурального обмена за деньги“. Классики марксизма-ленинизма такой формы экономического устройства общества не предвидели, и потому партийные руководители страны победившего социализма не знали, что со всем этим делать. Суть экономической проблемы в ее бытовом выражении сводилась к тому, что за деньги можно было купить почти все, но только по блату, Натуральный обмен шел не продуктами и товарами, а связями. Отец Олега доставал приятелям нужные продукты, а те — театральные билеты, книги, плитку, мохер и далее „по списку“, в зависимости от того, кто где работал. С этой точки зрения мама Олега оказалась человеком абсолютно бесполезным. Уж лучше бы она была участковым врачом…
Чего Олег был лишен полностью, так это заграничных вещей. Его семья обреталась в том слое общества, представители которого в загранкомандировки не ездили. Ни джинсов, ни жвачки, ни пластинок с модными западными шлягерами ни в детстве, ни в юности у Олега не было. Но он от этого не страдал.
С детства его мысли занимали книги. Тут мамина профессия оказалась кстати. Она умело формировала вкус сына, советуя, что и в какой последовательности читать.
В восьмом классе Олег начал писать. Когда количество сочиненных им рассказов достигло пяти, мама решила показать произведения сына своим вузовским педагогам, профессорам старой школы, почитавшим русский язык как святыню, а литературу — величиной абсолютной.
Диагноз консилиума был единодушным — перо у мальчика есть, чувство языка тоже, но пишет от ума, реальной жизни не знает, да и с психологией героев плоховато. Словом — примитивный реализм. „Ну, хорошо, что не социалистический“, — подумала мама и передала все ей сказанное Олегу. Реакция сына, особенно с учетом его возраста, родителей удивила. Олег решил, что профессию выберет такую, чтобы побольше общаться с людьми, узнать жизнь в самых острых проявлениях. И что только после тридцати начнет писать по-настоящему. А до тех пор — ни строчки!
Что за профессия? Юрист! Отец был рад. Будет Олег писать, не будет — это его волновало мало. Но то, что Олег пойдет по его стопам, возможно, реализует его мечту и станет адвокатом — окрыляло. Пугало единственное — не увлечет ли сына „следственная романтика“, но на прямой вопрос отца (было это уже в десятом классе), не хочет ли Олег стать следователем, тот, усмехнувшись, ответил: „Я надеялся, что та, батя, лучшего мнения о моих интеллектуальных способностях“.
Сейчас Олег работал судьей. Более десяти лет слушал уголовные дела в Московском городском суде, что было средним по темпам карьерным ростом для того, кто начинал в районном суде. Делание карьеры Олег целью жизни не полагал, с властью не заигрывал, но и не ссорился. Адвокатом так и не стал.
Читать дальше