Михаил Барщевский - Из жизни Вадима Осипова

Егоров, испуганно моргая, явно потеряв нить процесса, не понимая, что произошло, скорее на автопилоте сделал замечание Осипову:

— Прошу вас соблюдать корректность, товарищ адвокат! Доказательства оценивает суд!

— Это зависит от состояния суда, — отрезал Вадим и выразительно посмотрел Егорову в глаза.

Егоров задохнулся от такой наглости. Он понимал, что надо реагировать, но не знал как. И главное, кто посмел тявкать? Этот щенок, тупица, который весь процесс только и делал, что гробил подзащитных, помогая Матросову в деталях и красках, со всеми возможными подробностями в наиболее выгодном свете донести до суда свои показания!

В этот момент встал Хандроев и очень тихо, заискивающе улыбаясь, обратился к Егорову:

— Товарищ председательствующий, разрешите мне, пожалуйста, заявить ходатайство?

Скорость, с которой произошло изменение ситуации в судебном зале, то, как преобразились оба адвоката, вызвало у Егорова полную растерянность. Он кивнул.

— Я прошу приобщить к материалам дела справку Гидрометеоцентра СССР по городу Москве о том, что в злополучную ночь, когда свидетель Матросов, видимо, в состоянии похмелья, испытывал зрительные галлюцинации, на самом деле температура была плюс четыре градуса. Кроме того, в последний раз снег выпадал за одиннадцать дней до момента, когда Матросов наблюдал его падающим хлопьями и играющим всеми красками спектра. В справке также говорится о полном отсутствии снежного покрова в Москве в течение семи дней до этой ночи и о том, что на самом деле снег выпал только через четыре дня.

По мере того как Хандроев говорил все это, его голос шел по нарастающей. Последние слова он как молотом вколачивал в голову Егорова, жмурившегося от схваток головной боли.

Не успел Хандроев закончить и сесть на место, как встал Вадим.

— У меня тоже ходатайство. Я прошу суд вынести частное определение в отношении участкового милиционера капитана Матросова по факту дачи им в суде заведомо ложных показаний.

Наступила тишина. Егоров почувствовал, что протрезвел. Враз! Голова болела, соображалось с трудом, но он был трезв.

Вскочила прокурорша, желая что-то возразить адвокатам, но Егоров, не поворачивая головы, бросил:

— Да сидите вы!

Он смотрел на двух адвокатов, а те — на него. Осипов, до того сутулый и незаметный, сидел откинувшись на спинку стула, гордо подняв голову, и смотрел на Егорова в упор. Не моргая, не улыбаясь. Только желваки ходили на скулах. Хандроев набычился, навалился на стол, голову опустил и смотрел на Егорова исподлобья. Именно так выглядит, наверное, любой борец, готовясь к последнему броску.

Егоров удивился, поняв, что больше не испытывает к двум адвокатам отрицательных эмоций. Молодцы! Отработали свой хлеб честно. И красиво!

Судья перевел взгляд на скамью подсудимых. Двое молодых людей, оба в очках, как только сейчас заметил Егоров, интеллигентного вида, сидели в одинаковых позах, зажав кисти между коленями. Вид у них был более чем жалкий.

— Перерыв! Тридцать минут, — объявил Егоров.

Вышел судья с перерыва не через тридцать минут, а через полтора часа. Вышел и огласил определение. О направлении дела для проведения дополнительного расследования. («Помирать пошло!» — с радостью подумали оба адвоката, прекрасно зная, что оправдательных приговоров не бывает, а доследование по тем основаниям, которые изложил Егоров, это верное прекращение дела.) А еще Егоров сообщил, что судом вынесено частное определение в адрес руководства УВД района с требованием провести служебное расследование в отношении капитана милиции Матросова в связи с наличием признаков состава преступления — дача заведомо ложных показаний.

В этот момент Матросов, растерянный и изверженный с Олимпа в грязь, не нашел ничего лучше, чем брякнуть:

— А я-то чем виноват? Мне что следователь говорил, то я и подписывал!

Прокурор, понимавшая, что начальство ей точно по башке настучит, вступила с Матросовым в перепалку:

— Там подписывал, а здесь зачем болтал лишнее? Следопыт!

Матросов с обидой ткнул пальцем в Осипова:

— А что он меня провоцировал?!

— Это он по молодости! — хлопнул по плечу Вадима Хандроев.

Вадим сверкнул на Славу глазами.

— Понял, в доме помешанного… — скаламбурил Слава.

— Извините, я был не прав, товарищ адвокат! — глядя на Осипова, неожиданно сказал Егоров и быстро ушел в свой кабинет.

— А вот это действительно победа! — посерьезнел Слава. — Впервые за десять лет работы слышу, чтобы судья извинился перед адвокатом.