Джон Фаулз - Куколка

— Садитесь.

Откинув фрачные фалды, актер усаживается. Вновь повисает неуютное молчание; стряпчий не сводит глаз с Лейси, который, поерзав, из жилетного кармана достает серебряную табакерку:

— Не угодно ль, сэр? Отменный табачок.

Аскью качает головой.

— Ну а я с вашего позволенья…

Из ложбинки меж большим и указательным пальцами левой руки поочередно нюхнув щепотки табаку, Лейси защелкивает табакерку и кружевным платком подтирает нос.

— Моего совета жаждет клиент, коего потянуло к драматическому искусству?

— Да.

— Что ж, выбор его удачен, хотя сие скромно сказано. С моим опытом мало кто потягается, что признают даже злоязыкие завистники. — Лейси ждет учтивой реплики партнера, но тот молчит. — Позвольте узнать, кто муза вашего протеже: озорная Талия иль скорбная Мельпомена?

— Терпсихора.

— Виноват?

— Муза танца, верно?

— Боюсь, произошла ошибка, сэр. Я не обучаю танцам. За уроками пантомимы обратитесь к моему приятелю мистеру Ричу {73} .

— Никакой ошибки.

Лейси приосанивается:

— Я актер, сэр. Об моем таланте наслышаны все столичные знатоки театра.

Не расплетая рук, стряпчий одаривает его язвительной усмешкой:

— А вскоре услышат и знатоки Тайберна {74} . Мой клиент написал для вас пьеску, дружище, под названием «Ступени и веревка, или Дрыги-дрыг-опаньки» {75} . На эшафоте вы спляшете джигу в петле Джека Кетча {76} .

Лейси ошарашен, но через секунду вскидывает голову, опираясь на оставленную трость.

— Изволили неудачно пошутить, сэр?

Сморчок встает и, опершись о стол, нависает над жертвой:

— Никаких шуток… мистер Браун. Ей-богу, никаких, шельма ты окаянная!

Взгляд его испепеляет опешившего актера.

— Меня зовут… — мямлит Лейси.

— Четыре месяца назад в графстве Девон вы представлялись Брауном. Станете отрицать?

Актер отводит глаза.

— Сие уж слишком, сэр. Я ухожу.

Он встает и направляется к двери. Из взгляда клерка исчезла всякая веселость; верзила не двигается с места и лишь выставляет перед собой фолиант, на кожаной обложке которого оттиснут крест.

— Вы разоблачены, милсдарь! — верещит стряпчий; Лейси надувает грудь. — Не утруждайтесь, ваши штучки меня не проймут! Еще недавно комедиантов прилюдно пороли! Слезайте-ка с котурнов! Здесь дом закона, а не балаган, в коем толпа олухов трепещет перед фанфароном в аляповатой короне. Ясно ль я излагаю?

Актер вновь отводит глаза и тоскливо смотрит на зеленую листву за окном. Пауза. Наконец взгляд его возвращается к стряпчему:

— На каком основанье изволите так говорить со мной?

Не спуская глаз с актера, Аскью вытягивает сухонькую руку и отсчитывает основания, выкидывая пальцы:

— Первое. Я навел справки: в означенное время вас не было в Лондоне. Второе. Я прошел по вашим запутанным следам. Третье. Имеются взятые под присягой точные показанья об вашей наружности — вплоть до нароста, что украшает вашу правую ноздрю. Мой помощник, что стоит за вашей спиной, переговорил с тем, кто в означенное время по какой-то надобности заглянул к вам на квартиру, но был извещен об вашей отлучке по личному делу в западные графства. И кто ж его известил? Разумеется, не кто иной, как ваша супружница. Бабонька не уступит вам в лживости, а?

— Не отрицаю, мне случилось отъехать в Эксетер.

— Лжете.

— Можете проверить. Справьтесь в гостинице, что возле собора.

— Что за личное дело?

— Наклевывался ангажемент… да не вышло…

— Хватит болтать, Лейси, я еще не закончил. Слугу вашего изображал некто Фартинг — не стоящий сего прозванья валлиец. В компании вашей была и девица — некая Луиза, выдававшая себя за служанку. Прячете глаза, сэр? Что ж, самое время, ибо дальше — хуже. Вашему поддельному племяннику мистеру Бартоломью прислуживал глухонемой. Так вот он не исчез, сэр, но обнаружен мертвым. Сильно подозренье, что дело не обошлось только оным гнусным злодеяньем, кое совершил доселе неведомый, а теперь известный убийца, стоящий передо мной.

Впервые взгляд актера полон безыскусной растерянности:

— Как… мертвым?

Стряпчий медленно опускается в кресло. Какое-то время молчит, разглядывая собеседника, потом сводит кончики пальцев и уже менее властно произносит:

— А вам-то что, сэр? Ведь об ту пору вы искали ангажемента в Эксетере?

Актер безмолвствует.

— А весь март и апрель, окромя Страстной недели, в театре Хеймаркет исполняли заглавную роль в новой дерзкой сатире под названьем «Пасквин», кою накропал отъявленный мерзавец, некто Филдинг {77} ?