Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

– Речь, если не ошибаюсь, идет о придворном поэте.

– Придворном Поэте? – повторил Онгора, снабдив оба слова заглавными буквами. Мерцая от волнения, Онгора деликатно приблизился к дивану, произнося четкие и точные слова: – Быть может, император указал вам, вы ведь так близки к нему, каким должен быть благородный счастливец (эпитет был тщательно выбран), наиболее подходящий для выполнения почетной обязанности Придворного Поэта?

Дениа, умевший распознавать честолюбие, без колебаний выгнал его из укрытия.

– Ваш вопрос неясен, – сказал он. – Быть может, вы слишком тактичны.

Онгора, который не мог раскрыться больше, чем допускало хорошее впечатление, которое он создал у герцогини, сглотнул желчь, обаятельно улыбнулся и сказал:

– Император, разумеется, предполагает, что служить при дворе могут только люди благородного происхождения и надлежаще образованные. Он упомянул какие-либо качества такого рода?

– Так как мы заняты воплощением оптимистических обещаний нового царствования, – сказал маркиз, – то император в своих назначениях полагается более на вдохновение, чем на прежний одобренный список заверений и прошений. Они отброшены. То, как вам известно, была манера отца императора, который, хотя и во имя достойнейшей цели, ставил бумаги выше людей.

– И вы извлекли выгоду из нынешнего ветра при дворе, – сказала герцогиня.

– Извлек, – сказал Дениа с тщеславной улыбкой. – И не собираюсь скрывать, что я креатура императора. Но обязанности, связанные с моим положением, многочисленны, награды же выдаются не за ношение драгоценностей, а за плоды моих трудов. Это следует понимать всякому, – и он в упор посмотрел на Онгору, – кто ищет придворного поста.

Онгора ловко парировал, но мысленно. Его голова согласно кивнула, и он обезоруживающе улыбнулся. И снова прощупал:

– А этот новый пост, для него уже кто-нибудь избран? Может быть, кто-то близкий императору по крови?

Герцогиня быстро посмотрела на красивое лицо Онгоры.

– Ваша светлость, поймите, как мы жаждем узнать все новости двора, – сказала она в оправдание жадной настойчивости Онгоры. – В конце-то концов, это та кровь, которая живит нас.

Маркиз нахмурился.

– Ну, всего я вам рассказать не могу, – сказал он ворчливо. – Не хватит никакого времени.

Онгора застыл, парализованный таким доказательством прихотливой политики маркиза. Герцогиня спасла положение:

– Мы сможем вернуться к этой теме за обедом.

– У меня нет времени, – сказал маркиз возмущенно педантичным тоном. – Объясните мне, что, собственно, он хочет узнать? – Он посмотрел прямо на герцогиню и исключил присутствие Онгоры.

Онгора обошел диван и примостился на уголке напротив маркиза. Проделать этот маневр так, чтобы создалось впечатление непринужденности и грации, оказалось очень нелегко, потому что он дрожал от злости и унижения.

– Я имею в виду, ваша светлость, – сказал Онгора медленно, но без намека на злость, – что, по словам вашей светлости, при дворе создан новый пост для поэта. Как патриот, влюбленный в великую культуру моей родины, я, естественно, очень заинтересован.

– О чем он? – сказал маркиз герцогине, назначив ее единственно возможной переводчицей. – Непонятно.

– Наш друг, зная вашу любовь к искусствам и ваше покровительство тем, кто служит музам, – сказала герцогиня невозмутимо, – хотел бы выяснить, нашли ли вы уже подходящего кандидата на этот пост.

Маркиз в глубинах своего сознания, где обходился без фальши, внутренне улыбнулся на искусность ее пояснения.

– Но ведь об этом уже было упомянуто, – сказал он, – и нет нужды повторять одно и то же.

Онгора чуть не подпрыгнул от такой уступки маркиза.

– И кто может подать прошение?

– Кто? – сказал маркиз, недоуменно глядя на герцогиню.

– Пост же еще не занят, – не отступал Онгора.

– У-уф! – сказал маркиз, разлегся на подушках и улыбнулся герцогине. – Очередь длиннейшая. В покоях императора яблоку упасть негде.

Герцогиня и Онгора засмеялись.

– Я, разумеется, сделаю выбор. И его не следует затягивать. – Он поглядел на герцогиню – любезный, доброжелательный, жестокий. – Быть может, следовало бы упомянуть императору, – продолжал он, – что наш юный друг не прочь. – Он сдвинул брови. – Но вот кто бы это сделал?

Растерявшийся Онгора мгновенно покраснел и был вынужден сказать:

– Но я спрашивал не ради себя.

Маркиз пропустил его слова мимо ушей.

– Так как же, упомянуть об этом императору? – осведомился он у герцогини.