Джулиан Брэнстон - Вечные поиски

Старик нашел хилое деревцо, сел, прижав спину к коре, и погрузился в размышления о своих поисках и потенциальных опасностях, которые могут его подстерегать.

В разгар этих размышлений появился демон Фабритинекс, присмотрел удобный камень и уселся рядом со стариком. Старик заметил, что особые копыта или ступни демона втиснуты в невероятно маленькие сапожки, что, видимо, причиняло атрофированной плоти этого исчадия некоторую боль и неудобства. Демон, понял он, заметно измучился, передвигаясь по неподатливой земле, – дышал он прерывисто и с трудом. Старик сказал:

– Меня удивляет, демон, что я вижу тебя в таком месте.

– На то, чтобы вырваться из приюта, ушло порядочно времени, – сказал Фабритинекс. Он громко рыгнул, и старик поспешил придать своему лицу выражение полного равнодушия. Он уже хорошо изучил омерзительные повадки этого демона. – И еще, – добавил Фабритинекс, – нужно было время, чтобы определить, какое направление ты выбрал.

– А разве, – сказал старик, – силы, которыми ты обладаешь, не указали тебе мгновенно, где я нахожусь?

Фабритинекс ухмыльнулся – впечатление было такое, будто заглядываешь в кастрюлю, полную щупалец, – и разразился простеньким стишком:

– Не воображай, будто я не готов переведаться с тобой, – сказал старик безапелляционно, – я ведь видел в моем сознании такое, хуже чего ты для меня не придумаешь.

– А это в мои намерения вовсе не входит, – сказал демон, с облегчением переходя на прозаическую речь (сапоги жали жутко), – пугать тебя или угрожать тебе. Ведь ты только этого и ждешь. Ты же человек, выросший в воюющем мире, и успел закалиться кровопролитием и существованием на полях сражений. Быть может, практичнее показать тебе что-то особо для тебя желанное. Но опять-таки это требует взвешивания. Тут ничем общепринятым не обойтись – ни женским образом, ни сундуком, полным золота, ни тем, чтобы тебя начали называть «светлостью» или «великим». Это общедоступные желания, ну а ты более двадцати лет не жил в приличной обстановке и не понял бы, что тебе делать с обещанным женским образом, так что вряд ли все подобное на тебя подействует. Чтобы соблазнить тебя, нам надо показать тебе нечто духовное.

– Что бы ты там ни показывал, меня не соблазнит, – сказал старик, – ибо я знаю, что ты демон и показывать можешь одни только иллюзорности. Мне достаточно будет объявить тебя и твои приманки нереальными.

– Ну, это в какой-то мере для меня оскорбительно, – сказал Фабритинекс, – или ты воображаешь, будто демон моего ранга и положения не обладает подлинными силами? Например, я могу создать хлебную ковригу, такую на вид с пылу с жару и аппетитную, что ты невольно протянешь к ней руку, а она тут же исчезнет по моему мановению. Ну и разумеется, когда ты увидишь в следующий раз ковригу, тебе придется задуматься, реальна она или нет.

– Я, собственно, не люблю хлеб, – сказал старик, – потому что, по-моему, мука вредит моему горлу, ну и ты сам понимаешь, как мне не понравился бы твой иллюзорный хлеб. Поищи другое средство.

– Это только показывает мне, насколько ты умен, – сказал Фабритинекс, – и более чем готов для моих соблазнов. Задача в том, как воздействовать на тебя таким образом, чтобы ты забыл про свою цель и в ошеломлении не мог вспомнить, зачем ты, собственно, здесь. Так как же мне этого добиться?

– Ну, – сказал старик, – пока ты раздумываешь, я продолжу свой путь.

– А знаешь, – сказал Фабритинекс, – это я набрал средства, чтобы свести тебя с ума. Собственно говоря, это было чрезвычайно наглядное демонстрирование для младших демонов, и какой же успех оно имело! Набивка твоей головы противоречиями, а также многочисленными ни с чем не сообразными переживаниями постепенно привели тебя к помешательству, и твои родные были вынуждены изъять тебя из общества и поместить в достойнейшее заведение, где и началась наша дьяволодружба.

– Ну, наговорил ты много и заметно больше обычного, – сказал старик. – А что до сведения меня с ума, так это только внушило мне еще больше доверия к Воле Бога и благодарности за Его любовь и благожелательность ко мне. Пусть же Он и далее не возвращает мне его здравость. А теперь, извини меня, я ощущаю всю неотложность моих поисков, и что-то подсказывает мне, что я должен незамедлительно покинуть тебя и это дерево.