Марен Мод - Сальто ангела

Жюльетта при смерти. Она беременна и думает, что скоро умрет. В этот необыкновенный день врача не могли найти, поскольку город был в полной эйфории б июня 1942 года. Свобода близка, американцы прибывают, и в то же время вокруг пустыня.

Однако Жюльетта не умрет в этой пустыне, словно новая вспышка жизни охватывает ее, и она рожает.

Пьер погружается в черную меланхолию. Он не хочет, не может понять, почему несчастья обрушиваются на него. Новорожденная девочка умирает сразу в этот долгий-долгий день.

Пьер плачет в одиночестве от страшной тоски. Какое проклятье висит над ним?

Жюльетта тяжело дышит, но постепенно успокаивается. Она только что почувствовала смерть совсем близко… Точно Луиза тянула ее за руку.

Семья утешает, обнадеживает, хоронит маленькое существо, и как всегда находится кто-нибудь, кто предсказывает:

— У тебя будут другие…

28 июня 1945 года Жюльетта снова при смерти. Теперь она это чувствует. Врач, склонившийся над ней, бессилен. Пьер слышал, как он произнес какие-то варварские слова: «Кризис эклампсии». Конвульсии, боли, судороги, но Жюльетта борется. Врач говорит:

— Надо попробовать кесарево и освободить ребенка.

Ребенка… Можно ли это назвать ребенком? Ему всего 26 недель, и мало надежды на то, что он выживет.

Тем не менее он освобожден от страданий матери, жертвой которых был и он сам. Он слаб, у него не хватает сил даже на первый крик, и он похож на крошечное неземное существо в своей железной колыбели, слишком большой для него. Жюльетта не умрет. Между двумя судорогами она слышит:

— Это мальчик… — И тут же погружается в благостное беспамятство.

Это мальчик… Он родился в клинике, война кончилась, все хорошо, мир постепенно становится лучше. Отец любуется сыном. Что его беспокоит? Спросит ли он врача? Осмелится ли? Нет. Ребенок просто недоношен, зачем задавать глупые вопросы? К тому же будет ли он еще жить? Окрестим его, настаивает семья. Дадим ему имена мужчин нашей фамилии… Жан, Паскаль, Анри… имена военных, нотариусов, священников… Надо торопиться; если он умрет, то умрет крещеным.

Видели они все? Дедушка, бабушка с материнской стороны, тети и дяди, друзья — заметили они? Спросили себя?

В таинственной глубине гостиной, защищенной плотными шторами, за толстыми стенами дома, что они говорили друг другу тихими голосами?

Может быть, ничего, может быть, они предпочли не обсуждать этот вопрос? Но какой вопрос? Жюльетта будет жить. Пьер, ее муж, заявил о рождении сына, и в актах гражданского состояния записали: Жан Паскаль Анри… Так что за вопрос?

Я — этот вопрос. Но они о том не знают, что бы они ни думали. Я должен выпутываться один. Прежде всего надо выжить, перейти из состояния плода в состояние младенца.

Можно ли меня показывать? Мама меня запеленала, бабушка стала качать, и все умолкли. Долго еще будут молчать по поводу меня. Прилично ли было для отца и матери, столько выстрадавших, для всей семьи, такой почтенной, прилично ли было, спрашиваю я вас, вернуться к чиновнику, ведающему регистрацией актов гражданского состояния, и заявить ему: «Извините, пожалуйста… Не могли бы вы помочь, мы не совсем уверены, что это сын…»

В 1945-м никто не ходил консультироваться с врачами по поводу пола ангелов. О специалистах тогда ничего не знали, не знали, и что такое эндокринология, гормоны и все те вещи, которые создают из пола целую проблему. Тогда все были невеждами и трусами. Наверное, в этом их вина… Наверное, они думали о воле Божьей, которая наказала отца и мать неизвестно за какой грех. А потом каждый сказал себе: «Все устроится». И за эту мысль все ухватились как за спасительную соломинку.

К тому же у ребенка есть член. Недоразвитый, возможно, но мужской. Бесспорно, мужской. Тут нельзя ошибиться.

Итак, Жан Паскаль Анри, ты будешь жить таким, какой ты есть. Смерть слишком свирепствовала до твоего появления на свет. Дьявол слишком преуспел. Ты — Моисей, спасенный из плохого многотомного романа, который предшествовал твоему рождению. Ты будешь жить и ты увидишь… даже если позже, намного позже, в отчаянии ты осмелишься написать своей семье: «Моя драма началась в 1938 году, в тот момент, когда умерла Луиза. Будьте вы прокляты…»

Однако посмотри, Жан Паскаль Анри, ты очень красив. Ты похож на маленького лиса изящной мордочкой, тонкими губами и зелеными глазами. У тебя золотистый взгляд, словно отблеск заходящего солнца, с дикими золотисто-желтыми бликами, странный взгляд. Откуда такой незнакомый взгляд в этой семье?