Владимир Кунин - Привал

— Я вас спрашиваю о роде войск, — продолжал допрашивать начмед Зинку. — Вы танкист, сапер, связист? Кто вы?

Ничего не понимая, Зинка ответила:

— Я фельдшер, товарищ подполковник.

— Вот так и докладывать надо: «младший лейтенант медицинской службы», — наставительно произнес начмед и тут же приказал: — Майора Васильеву!

Но Зинка уже оправилась от испуга и ласково спросила начмеда:

— Вам какого «майора Васильеву»? «Майора медицинской службы» или какого-нибудь другого?

Начмед чуть не задохнулся от злости на том конце провода, но Васильева отняла у Зинки трубку и сухо доложила:

— Майор Васильева. Слушаю вас, товарищ подполковник!

— Вам, конечно, известно утреннее решение нашего командования? В смысле сева...

— Никак нет, товарищ подполковник. Понятия не имею.

— Странно... — протянул начмед. — Про разминирование, пахоту ничего не слыхали?

— Никак нет.

— Очень странно.

Начмед был искренне удивлен. Ему было прекрасно известно, что все армейские новости первыми узнают подруги больших командиров. И хоть бы одна намекнула об этом своему непосредственному начальнику... Неужели у нее действительно никого нету? Начмед представил себе Васильеву — ее фигуру, ноги, походку, глаза, манеру держать себя, разговаривать, и еще неясная, но сладкая надежда встрепенулась в его несмелой душе...

— Я вас слушаю, товарищ подполковник, — напомнила ему Васильева.

— Да, да, — спохватился начмед и вдруг неожиданно для Васильевой заговорил с новыми, обволакивающими, отечески-начальственными интонациями: — Так вот, дорогая Екатерина Сергеевна, от нашего глубокоуважаемого командования получен некоторый забавный приказик...

Поигрывая голосом, в легковесной, неумело развязной манере он сообщил суть приказа и выразил надежду, что «племя эскулапово, возглавляемое такой женщиной, как майор медицинской службы прелестная Екатерина Сергеевна, не подведет своего бедного, разрывающегося на все части начальника». Последнюю фразу он произнес чуть ли не голубиным воркованием.

«Боже, какой болван!» — подумала Васильева и сказала:

— Слушаюсь, товарищ подполковник.

Она положила трубку в ободранный телефонный ящик и закурила. Потом распахнула настежь окно, выходящее во двор медсанбата, и уселась с папиросой на подоконнике.

Перед ее глазами расстилался больничный двор — такой, наверное, просторный для маленькой больнички крохотного городка и такой тесный даже для жалких остатков медсанбата.

На какое-то мгновение Васильева увидела под собой это случайное сборище, этот ноев ковчег, болтающий на разных языках, собранный чуть ли не со всего мира, всех этих — молодых и старых, суетливых и спокойных, ковыляющих и бегающих — мертвыми. Кому, как не ей, знать, как это выглядит после прямого попадания пули, осколка, разрывающего внутренности, после минного взрыва, обвала блиндажного наката, танковых гусениц, прошедших по теплому человеческому телу...

«Милые мои, родные... — пронеслось в голове у Васильевой. — Сколько вам судьбой отпущено? Сколько жить вам каждому осталось на этом свете?.. Если есть Бог в небесах или какая-нибудь, черт побери, высшая сила — сохраните их и помилуйте! Они этого заслужили... Они так долго шли сюда... Столькими жизнями уже заплачено! Осталось совсем немного — будьте справедливыми к ним. Они должны выжить!»

Васильева проглотила комок, застрявший в горле, тряхнула головой, глубоко и нервно затянулась папиросой. Совладала с собой, оглядела еще раз весь двор, рассмеялась и крикнула вниз с подоконника второго этажа:

— Ну прямо картинка маслом — «Утро в колхозе»! Невинный! Тебе что, больше делать нечего? Оставь корову в покое. Готовь «санитарку» на выезд!

— А у нас на ней водителя нету, товарищ майор! — крикнул Невинный из-под коровы. — Как Митьку под Алленштайном убили, так нам больше никого на нее не присылали. Сулили, сулили — и на-кася выкуси... Виноват, товарищ майор.

— Не причитай, найдем водителя. — Васильева повернулась в ординаторскую, приказала Зинке: — Зинуля, проверь медикаментную комплектность «санитарки» и собирайся сама. Выезжаем на разминирование и пахоту!..

Невинный услышал это снизу, встал из-под коровы с кухонной кастрюлей, полной молока. Ему показалось, что он ослышался.

— Куда?! Куда, товарищ майор?

— Все на поля, колхознички! — крикнула из окна во двор Васильева. — Будем пахать и сеять вместе с поляками! Хоть три мирных дня — да наши! Перекуем, братцы, мечи на орала!