Владимир Кунин - Привал

Вовка так же старательно избегал смотреть в ее сторону. В связи с началом работы городского водопровода необходимость в кобыле и телеге с бочкой вдруг резко отпала, и все Вовкино внимание и забота, еще вчера безраздельно принадлежавшие кобыле, сегодня были перенесены на корову.

После утреннего обхода в наспех организованной «ординаторской» Васильева собрала почти весь старший медицинский персонал. Она понимала, что через два, максимум три дня снова начнется наступление — медсанбату придется сняться с места и уйти вперед вместе со своей дивизией, и тащить за собой тяжелораненых нельзя ни в коем случае. Особо нуждающихся в стационарном госпитальном лечении необходимо начинать эвакуировать в тыл как можно быстрее.

Она сидела за столом, накрытым белой простыней с теми же неистребимыми печатями, которыми было отмечено все медсанбатовское белье, перебирала карточки раненых — примитивное подобие госпитальных «историй болезни», вглядывалась в них чуть покрасневшими от бессонницы глазами, курила «Казбек» и негромко говорила:

— Значит, кто у нас идет в первую очередь? Петров, Рябкин, Симагин, Плотников... Это четверо получается наших? Два поляка — Коженевский и Шиманьский. Шесть? И три фрица... Как их?

Игорь Цветков поправил на носу очки, быстро перелистал блокнот, лежавший перед ним на столе, нашел фамилии немцев.

— Бригель, Таубе и Ленд... Всего, значит, девять. Вот с этих девятерых — глаз не спускать. Их первыми готовить к отправке в стационар. Нам их здесь не вытянуть. Тяжеленькие. Да и времени у нас ни черта на это не будет... Сегодня же связаться с подполковником Хачикяном, запросить у него на завтра крытый «студер» с водителем и к утру — все как положено: продукты, медикаменты, сопровождение... Словом, чтобы было все, как всегда. Да! Не забыть... Выписать дополнительные продаттестаты на поляков и немцев, а то потом в тылу начнется бюрократическая волынка, и пока там примут какое-нибудь решение, они у них с голоду подохнут... Ясно?

— Так точно! — сказал Цветков и записал себе в блокнот: «Продаттестаты для пол. и нем.».

— Сегодня днем, и особенно ночью смотреть за Ленцем не смыкая глаз! Начнется перитонит — можем его потерять в любую минуту. Я с этим уже не раз сталкивалась. — Васильева раздраженно загасила папиросу в пепельнице.

На столе зазуммерил полевой телефон. Васильева посмотрела на его обшарпанный деревянный зеленый корпус и приказала Зинке:

— Послушай, кто там трезвонит!

Зинка откинула в сторону красивые длинные волосы, прижала к уху телефонную трубку, пальцами надавила в ее рукоятке клавишу двусторонней связи.

— Младший лейтенант Бойко слушает!

Звонил начальник медслужбы дивизии. Ему нужна была Васильева, чтобы приказать ей обеспечить медицинское наблюдение и возможную помощь в проведении нового мероприятия — разминирования и пахоты. С его точки зрения, которую он благоразумно оставил при себе, это мероприятие было никчемным, показушным и даже отчасти вредным, так как мешало положенному и заслуженному отдыху личного состава дивизии. Но он был здесь человеком новым и не считал возможным во всеуслышание заявить о своем собственном отношении к этому, мягко говоря, странному начинанию. С первого же момента появления в дивизии начальник медслужбы находился в состоянии постоянного раздражения от того, что никак не мог сразу же вписаться в крепко спаянный давней совместной фронтовой жизнью офицерский клан части. Он нервничал, как школьник, которого перевели в параллельный чужой класс. За недолгое время пребывания в дивизии своим настойчивым стремлением утвердить себя в глазах подчиненных он успел всем надоесть. То он собирал санинструкторов подразделений и заунывным голосом читал им полуторачасовую лекцию о гигиене, то устраивал инспекционные налеты на пищеблок и с тусклой мелочностью придирался к пустякам, в условиях фронта и крайне нерегулярного снабжения продовольствием не стоившим малейшего внимания. И в то же время никому из своих подчиненных ничем не мог помочь, боясь лишними просьбами или требованиями обострить отношения с командованием.

Вот и сейчас, услышав в трубке Зинкин голос, начмед представился и желчно поинтересовался, в каких войсках служит младший лейтенант Бойко.

— В советских... — растерянно ответила Зинка и, прикрыв ладонью микрофон, шепнула всем: — Начмед.

«Вот еще послал Бог дурака на мою голову!» — подумала Васильева.

Не слыша того, что говорит начальник медслужбы, она уже понимала, что он ничтожно зацепился за какую то чепуху и теперь долго и нудно будет выговаривать бедной Зинке. Васильевой было жалко начмеда — относительно молодого, статного, приятной наружности, который так и не сумел стать «своим» в дивизии. И чего, дурачок, в администраторы полез, какой из него начальник медслужбы? Тем более что он доктор вполне пристойный и знающий — Васильева это поняла по двум или трем обходам, в которых новый начмед принимал участие.