Владимир Кунин - Мика и Альфред

Мика даже ахнул от неожиданности. Ахнул и разозлился:

– Это еще откуда у тебя такие сведения?

– От тебя же. Ты рассказывал, но не все. О чем-то ты умолчал, не доверяя мне. Для меня это слегка оскорбительно и, прости меня, смешно! Пойми наконец: Я – это в некоторой степени ТЫ!… Я целиком настроен на твою волну, и мой мозг автоматически дополняет все несказанное тобой.

– Прости меня, Альфред… Я, честно говоря, просто не знал, как я смогу тебе объяснить это явление…

– Я тебя успокою, Мика, – усмехнулся Альфред. – Когда-то, много лет тому назад, профессор Эйгинсон… Кажется, его звали Вадик?…

– Да. Вадим Евгеньевич.

– Он жив?

– Слава Богу. Он теперь живет в Австралии, в Канберре. Располнел, сердце барахлит…

– М-да… Вот видишь, как жизнь складывается? Так ведь этот Вадик еще черт-те когда сказал: «Биоэлергетические возможности человека неограничены!» Так?

– Да…

– Так вот, Мика. Ты напрасно нервничал и волновался, что не смог бы мне объяснить природу этого явления. Мне лично достаточно было бы оценить его результат, а природу его никто по сей день ни хрена объяснить не может. Ты давно не пользовался этим своим «даром»?

– Очень. В последний раз в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое февраля сорок седьмого года. Я приговорил двоих. Но один случайно остался жить. Не так, как ему хотелось бы, но…

– Как ты думаешь, ты растерял эту способность за все прошедшие годы?

– Понятия не имею…

– Ах, хорошо бы проверить на ком-нибудь! – задумчиво произнес Альфред.

– Боже меня упаси, – с тревогой сказал Мика. – Когда-то я поклялся себе, что буду пользоваться ЭТИМ только в самом КРАЙНЕМ случае. С тех пор…

– Прости, я перебью тебя. Что-то мне подсказывает, что эта твоя уникальная, способность в дальнейшем нам сможет очень и очень пригодиться.

– Ты сошел с ума… Альфред, ты понимаешь, о чем ты говоришь?

– Не очень, – честно признался Альфред. – Но боюсь, что настанет время, которое будет все состоять из КРАЙНИХ случаев… Так что произошло в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое февраля сорок седьмого?…

В сорок седьмом году двадцатилетний лейтенант М. С. Поляков – командир экипажа скоростного пикирующего бомбардировщика «Пе-2» в составе 14-го авиаполка пограничной авиации (он же – войсковая часть № 597924) – ежедневно и еженощно с отвагой и доблестью охранял льды Советского Союза.

Полк базировался в ста километрах от материка, прямо в Баренцевом море на острове Колгуев. К южной стороне прилепилось единственное на острове обитаемое поселение Бугрино, а дальше, до северной оконечности, где стоял Микин полк, шли семьдесят километров пустынной и промерзшей тундры с редкими – двумя-тремя – оленьими стойбищами…

Поэтому послевоенный летно-подъемный молодняк, а также технический состав полка были начисто лишены какого-либо цивилизованного общения с гражданским населением женского пола, что естественным образом, по закону «компенсаторного замещения», привело к тому, что в свободное от полетов и патрулирования время полк стал пить – водку, спирт, одеколон, отфильтрованную противогазной коробкой самолетную гидравлическую жидкость под названием «Ликер шасси». Пьянство становилось повальным.

И если летчики, штурманы и стрелки-радисты, то есть летно-подъемный состав, еще как-то соблюдали достаточно строгую очередность: пьянка – полеты, полеты – пьянка, и, руководствуясь инстинктом самосохранения, старались не накладывать одно на другое, то в мире техсостава и БАО (батальона аэродромного обслуживания) пьянка и служба переплелись настолько воедино, что даже сурово пьющее командование полка пришло в оцепенение и решило бросить на борьбу с этим разрушающим явлением ни больше ни меньше как свой собственный Особый отдел – этакое всеармейское мстительное «пугало», состоящее из начальника майора Кучеравлюка – истеричного алкоголика, старшего лейтенанта Пасько – дознавателя Особого отдела, пьяницы и бездельника, и старшины Шмуглякова – огромного детины-сверхсрочника, обладающего невероятной, мутной физической силой, педераста, у которого в батальоне аэродромного обслуживания был гарем из молоденьких солдат-новобранцев.

Сперва Шмугляков запугивал мальчишек тем же Особым отделом, потом насиловал их, а потом снова запугивал. Уже с применением и чтением вслух статей Уголовного кодекса. Обещал пятьдесят восьмую – «контрреволюцию» и, что самое невероятное, угрожал статьей, карающей за мужеложство!…