Владимир Кунин - Сволочи

Только что он всаживал с лету тяжелый нож в расчерченный силуэт на дощатых щитах...

...как уже на скорость вяжет мудреные альпинистские узлы — «булинь», «беседочный», «ткацкий», «прямой», «узел проводника»...

Только что отстрелялся в тире из «шмайсера» и девятимиллиметрового парабеллума или «борхард-люгера» — оружие только немецкое!.. Сдал на склад дяде Паше и вот уже...

...как Котька с Тяпой, перешел на учебную скальную стенку...

А она высотой метров сорок — не меньше.

До самого верха в гранитные расщелины вбиты скальные крючья с кольцами и карабинами для страховочных веревок.

Несколько пацанов лезут по отвесной стене, обвязавшись страховочным концом, продетым сквозь кольцо скального крюка. На земле их страхуют два тренера и наиболее сильные и крупные пацаны.

— Две руки — одна нога! Или — две ноги, одна рука!.. — орет тренер, задрав голову вверх. — Чтобы обязательно было три точки опоры!!! Сто раз уже говорил!.. Ты что делаешь, Заяц?! Ты чего на пальцах повис сволочь?!! Убиться хочешь?.. Ногу, ногу ставь, раздолбай!!! Вот так... Молодчик. И не гони картину... Помедленней.

— Бабай! Бабай, кому говорю?! — орет второй инструктор. — Не отклячивай жопу, мудила!.. Прилипни к стенке! Что, очко играет?! На земле-то вы все храбрые!..

— А мы и здесь — не хрен собачий! — орет со стенки паренек с лукавой рожей. — Гляди!!!

На высоте пятнадцати метров он нахально отстегивает от страховочного пояса карабин с веревкой:

— Я по водосточным трубам на пятые этажи лазал, и меня никто не страховал, да еще с «помытым» шматьем вниз спускался!.. А уж тут-то — в гробу я всех видел и в белых тапках!!!

— Кончай, Матаня! Пристегнись немедленно!.. Спустишься, уши надеру, как щенку, сукин ты сын!!! — орет в испуге тренер, в руках у которого провисла отстегнутая страховочная веревка Матани.

Котька прилип к стене на метр выше Матани. Говорит ему тихо:

— Не дури, сучонок. Нашел место хлестаться, говнюк...

Матаня смотрит на Котьку снизу голубыми глазами, ухмыляется:

— А вот заложимся — кто быстрее до верху доскачет?! Ты же вор авторитетный, проиграть не захочешь — люди смотрят...

— Я потому и авторитетный, что с дураками в очко не играю, — отвечает ему Котька и осторожно начинает лезть выше.

— Обвирзался, да?! — кричит Матаня. — Гляди, сявка!!!

Ловко и быстро Матаня карабкается по отвесной скале без страховки...

— Ну, гад... — в ужасе шепчет тренер. — Пронеси, Господи!..

Матаня уже почти поравнялся с Костей Черновым, как неожиданно кусок скальной породы под его ботинком выкрашивается из отвесной стены, и...

...Матаня срывается вниз с пятнадцатиметровой высоты!.. Глухой и хлюпающий удар худенького мальчишечьего тела о жесткое, каменистое плато, и в ту же секунду...

...один из тренеров и двое пацанов-страховщиков оказываются обрызганными кровью Матани...

— Держать страховку!!! — кричит второй тренер. — Всем вниз! Медленно... Никакой торопливости!.. Выбирайте слабину троса... Витя! Посмотри, что с Матаней... Доктор!!! Доктор!!!

Второй тренер подходит к неловко скрюченному телу Матани. Открытые голубые глаза веселого «форточника» застыло смотрят в далекую снежную вершину. Из-под затылка расползается черная лужа.

— Готов Матаня, — говорит второй тренер.

А вокруг уже стоит толпа измученных пацанов и тренеров, немцы с переводчиком, кладовщик Паша, повар и Вишневецкий...

— Та-ак... — говорит Вишневецкий. — Кто следующий?..

КУРИЛКА У СТОЛОВОЙ ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ... ДЕНЬ

У щитового барака — курилка. Деревянные скамейки вокруг врытой в землю бочки с водой. В воде плавают окурки, мусор...

Десяток пацанов сидят обессиленно, покуривают.

Чернявый паренек в наколках фальшиво тренькает на гитаре, а Тяпа теперь уже совсем тоскливо поет:

— «...Как умру, похоронят, похоронят меня... И никто-о не уз-на-ает, где могилка моя-а... И никто не узнает, и никто не придет, только ранней весно-ою соловей пропоет...»

Котька-художник приделывает к концу десятиметровой альпийской веревки старую кожаную варежку. Вкладывает в нее для тяжести небольшой круглый камень, накрепко привязывает варежку к концу веревки...

Все такие выпотрошенные, что и разговаривать нету сил.

Мимо проходит Вишневецкий. Услышал заунывного Тяпу, спросил:

— Тяпкин! У тебя других песен нету?

— А как же, гражданин начальник! — дурашливо восклицает Тяпа. — Для вас? Сделаем-с!!!

Тяпа мгновенно вскакивает на скамейку, заламывает руки и, обращаясь к чернявому с гитарой, томно просит: