Джеффри Арчер: Прямо к цели

Закончив трудиться над надписью и не дождавшись, пока высохнет краска, я торжественно покатил лоток на рынок. К тому времени, когда я оказался в поле зрения деда, улыбка на моем лице растянулась от уха до уха.

Вокруг лотка деда толпилось гораздо больше людей, чем обычно в субботу утром, и я не мог понять, почему при моем появлении наступила такая тишина.

— Здесь молодой Чарли, — крикнул кто-то, и несколько лиц повернулось ко мне, глядя настороженными глазами.

Почувствовав неладное, я бросил ручки своего нового лотка и бросился к толпе. Она быстро расступилась и освободила мне проход. Первое, что я увидел, пробравшись вперед, был дед, лежавший на мостовой. Под головой у него находился ящик с яблоками, а лицо было белым как простыня.

Подбежав к нему, я опустился на колени.

— Это Чарли, дед, это я, я здесь, — говорил я сквозь слезы. — Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? Только скажи, я все сделаю.

Он медленно и с трудом разомкнул веки.

— Слушай меня внимательно, парень, — произнес он, задыхаясь. — Лоток теперь принадлежит тебе, поэтому никогда не упускай его или торговое место из виду больше, чем на несколько часов подряд.

— Но это же твой лоток и твое место, дед. Как же ты сможешь работать без лотка и места? — спросил я.

Но он уже меня не слышал.

До этого момента мне никогда не приходило в голову, что кто-то, кого я знаю, может умереть.

Деда Чарли отпевали безоблачным февральским утром в церкви Святой Марии и Святого Михаила на Юбилейной улице. Когда хор занял свои места, сесть в церкви было негде. Среди столпившихся сзади людей оказался даже мистер Сэлмон, в своем черном длиннополом пальто и черной шляпе с полями.

На следующее утро, когда Чарли выкатил новенький лоток на торговое место своего деда, мистер Дункли вышел из своей рыбной лавки, чтобы подивиться на его приобретение.

— Я могу перевозить почти в два раза больше, чем на старом лотке деда, — сказал ему Чарли. — И что самое важное, я задолжал за него всего девятнадцать шиллингов и шесть пенни.

Но к концу недели Чарли обнаружил, что половину из того, что находилось на его лотке, никто не хотел покупать. Даже Сэл и Китти воротили свои носики, когда он предлагал им такие лакомства, как черные бананы и перезревшие персики. Потребовалось несколько недель, прежде чем новый торговец смог примерно определять то количество товара, которое было необходимо ему, чтобы удовлетворять каждодневный спрос его покупателей, и еще больше времени, чтобы сообразить, что этот спрос меняется изо дня в день.

Это случилось в субботнее утро, когда, набрав товара на рынке и возвращаясь на Уайтчапел, Чарли услышал хриплый крик.

— Британские войска полегли на Сомме, — кричал мальчик, стоявший на углу Ковент-Гарден и размахивавший над головой газетой.

Чарли расстался с половиной пенни в обмен на «Дейли кроникл» и, присев на обочине мостовой, стал читать, выискивая в тексте знакомые слова. Он узнал о гибели тысяч британских солдат, участвовавших в совместной операции с французами против кайзеровской армии. Роковые действия завершились катастрофой. Вместо предсказанного генералом Хейгом ежедневного продвижения вперед на четыре тысячи ярдов, все закончилось отступлением. Крик о том, что «все мы будем дома к Рождеству», оказался пустой болтовней.

Чарли бросил газету в канаву. Никакой немец не убьет его отца — в этом он был уверен. Однако после того как Грейс записалась санитаркой в полевой госпиталь, стоявший всего в полумиле от линии фронта, он начал испытывать угрызения совести по поводу своего отношения к войне.

Хотя Грейс писала Чарли каждый месяц, она не могла сообщить ничего нового о местонахождении их отца. «Здесь полмиллиона солдат, — поясняла она, — и все они, голодные и холодные, выглядят на одно лицо». Сэл продолжала работать официанткой на Коммерциал-роуд и все свое свободное время посвящала поискам мужа, в то время как Китти не знала отбою от мужчин, которые были счастливы удовлетворить любую ее прихоть. Фактически, одна только Китти из троих имела в течение дня свободное время, чтобы помочь Чарли в его торговле, но, поскольку она никогда не вставала до восхода солнца, а ложилась в постель задолго до его захода, помощи от нее не было никакой.

Прошли недели, прежде чем молодой Чарли перестал оборачиваться, чтобы спросить: «Сколько отвесить, дедушка? Сколько стоит, дедушка? Можно ли давать миссис Рагглз в кредит, дедушка?»