Илья Штемлер - Завод

— Подумаешь, каких-нибудь сорок четыре.

— Как это, как это? Мне только сорок два.

— Зато мне сорок шесть.

— Вот еще. Я осредняться не хочу…

А в коридоре то и дело раздавались чьи-то шаги, разговоры, смех. Ночные стены, как мембраны, перекачивали все эти звуки в комнату. Татьяна улетела вчера ночным рейсом. Надо было успеть на работу. Оказывается, она все эти дни жила у матери…

В поле зрения Грекова возникли элегантные черные туфли с модными бронзовыми пряжками.

— Ну, Грек, держи хвост пистолетом! — весело, однако гораздо тише обычного, произнес Шатунов, подсаживаясь к нему.

Из распахнувшихся дверей кабинета стали выходить люди. Шатунов принялся комментировать их появление, правда, многих Греков знал не хуже, чем сам Шатунов.

— Крылов. Это наш человек. Уважает порывы. Хотя и быстро охладевает. Член коллегии. А рядом — Абросимов. Голова. Консультант по линии СЭВа. Холерик. И рассуждает, и действует. Трижды женат. На достигнутом не останавливается…

Греков перевел взгляд на худого высокого Абросимова с лицом Мефистофеля.

— Следующего ты знаешь. Наш высокочтимый Леонид Платонович. В английском языке есть форма глагола — будущее в прошедшем. Тот самый случай. Но пути господни неисповедимы.

Греков увидел коренастую фигуру, напоминающую трапецию с большим основанием внизу.

— Шульгин. Отличный мужик. Любит кричать: «Факты! Где факты?!» А когда есть факты, огорчается, ибо не о чем кричать…

Шульгин был маленького роста и лыс. Чем-то напоминал Всесвятского…

— Христофор. В отличие от Колумба носит фамилию Курицын. Никогда ничего не открывал. А закрывать закрывал. Опасен. И влиятелен.

Греков хорошо знал Курицына. И часто с ним сталкивался. С переменным успехом. Курицын был доктором наук. Защитился по совокупности каких-то работ в начале пятидесятых. И с тех пор работал в министерстве. Член коллегии…

— Под рукой у Курицына — Скокальский. Безлик. Вследствие этого — многолик. Обожает министра с десяти до без четверти семь, пять раз в неделю. Оратор, когда свыше точно задан курс. Среди сотрудников кредитом не пользуется…

И Скокальского знал Греков. Вместе отдыхали когда-то в санатории. Правда, по работе не сталкивались, Скокальский курировал другие предприятия.

— Прохоров. Сильный человек. И личность. Не обидно.

Греков знал и Прохорова, начальника одного из главков.

Полагали, что в ближайшее время он станет заместителем министра…

А из кабинета выходили и выходили все новые люди. Они о чем-то громко переговаривались. Смеялись. Просматривали протоколы.

— Говорят, свита делает короля, — произнес Греков. — Тут не понять. Слишком разношерстная свита.

— Как сама жизнь! — иронически воскликнул Шатунов. — А вот и король. Точнее, вице-король. — Шатунов смотрел в сторону, будто вел совершенно посторонний разговор.

Заместителю министра на вид было лет пятьдесят. Высокий, спортивного склада мужчина с короткой стрижкой. Бледный шрам на щеке нисколько не уродовал его лица, наоборот, придавал мужественность. Шрам был результатом одного из восхождений Викентия Назаровича Лужского в горах Центрального Кавказа. В министерстве все об этом знали.

Замминистра о чем-то спросил начальника главка Прохорова, тот ответил, и они оба рассмеялись, направляясь в коридор, но в дверях столкнулись с Тищенко. Греков заметил, что Лужский радушно поздоровался с профессором, обменялся с ним несколькими фразами, потом они оглядели приемную.

«Меня ищут», — подумал Греков и зачем-то отвернулся к окну. Он был рад, что профессор приехал. Пунктуален.

Часы в стеклянном пенале принялись отбивать двенадцать ударов.

На длинном столе, покрытом зеленой скатертью, стояли бутылки с минеральной водой. Против каждого кресла — набор шариковых ручек и блокнот.

Греков развешивал свои схемы на специально отведенном стенде, по соседству с выставкой миниатюрных макетов, среди которых он видел и несколько своих приборов. Кнопки держали слабо, и листы то и дело срывались. Греков их крепил вновь и нервничал. Наконец он справился с этой работой и, осторожно ступая, чтобы вдруг не задеть какой-нибудь лист, отошел.

Лужский предложил Грекову сесть поближе. Пришлось кому-то подвинуться, следом передвинулись еще человек пять.

Лужский потер ладонью шрам.

— По представлению референта Олега Макаровича Шатунова наша коллегия должна рассмотреть сообщение главного инженера геофизического завода. Признаться, меня несколько смутила поспешность представления. Однако референт полагает, что сообщение того заслуживает. К тому же ближайшие заседания коллегии уже регламентированы, а сегодня, так сказать, новогодняя пауза. Сколько времени продлится ваш доклад?