Владимир Топорков - Наследство

– Не мы, а вы, лично вы, товарищ подполковник…

Смольников вскинул мохнатые брови, буркнул недовольно:

– Что-то не пойму я тебя, Дубиков?

– Так ведь я просил вас помочь арестовать Лизубову…

– Стечение обстоятельств, нелепый случай. Как на грех, прокурора на месте не оказалось, вот и улизнула рыбка…

Услышав про прокурора, Дубиков возмутился. Сейчас Смольников врёт, не стесняясь, ведь Дубиков сам несколько раз звонил прокурору, но, видимо, и тому дали приказ: Лизубову не трогать. И об этом знал начальник, но темнил, играл под простачка.

Представив, что и сейчас могут вмешаться «внешние силы», Дубиков в душе поклялся: если так случится – уйдёт из милиции. Только теперь он почувствовал, как устал за эти дни, в глазах рябило от цифр, губы дрожали от напряжения.

Неожиданно в номере раздался звонок. Николай Сергеевич нежился в постели, сегодня он мог себе это позволить: дело почти закончено, осталось взять последние копии с квитанций в комиссионном магазине – и можно подаваться домой. Впрочем, Дубиков решил ещё заглянуть в контору мелькрупкомбината, последний раз встретиться с Лилей. Нет-нет, он ни на что не рассчитывал, просто хотел попрощаться и только…

А телефон заливался бодрыми переливами, и, схватив трубку, следователь услышал на другом конце провода приятный женский голос:

– Николай Сергеевич?

– Да, – ответил Дубиков и мельком глянул на часы: было около семи, и просто удивительно, что в столь раннее время он вдруг кому-то понадобился.

– Вас Зинаида Васильевна беспокоит. – Голос в трубке дрогнул. – Помните, наверное, бухгалтер с мелькрупкомбината…

– Позвольте, это вы, Зинаида Васильевна? Вы что, из Железноводска звоните?

– Нет-нет, – донеслось из трубки. – Я уже вернулась… Скажите, мы можем встретиться?

– Но ведь рано ещё… – Николай Сергеевич сказал это машинально и осёкся – разговор с Зинаидой Васильевной был нужен ему позарез, ведь она, судя по всему, соучастница Кузьмина.

Он снова взглянул на часы и сказал:

– Через полчаса можете быть в своей конторе?

– Могу, – пролепетала Зинаида Васильевна.

– Ну вот там и встретимся.

Дубиков положил трубку, сбросив одеяло, пошёл в ванную и, пока плескался под холодным, бодрящим душем, всё думал: зачем же он потребовался Зинаиде Васильевне?

Николай Сергеевич выскочил на улицу – колючий, недобрый морозец гулял по округе, студил ноги, выжимал из глаз слёзы холодным, резким ветром. Он почти побежал по тротуару, и остатки нерасчищенного снега певуче скрипели под ботинками.

Зинаида Васильевна уже была в собственном кабинете, но сегодня она не сидела за своим столом, как царица на троне – примостилась за боковым столиком, а когда появился Дубиков, поднялась, заискивающе протянула руку. И следователь подумал, что, вполне вероятно, Зинаида Васильевна начнёт сейчас каяться, бить себя в грудь и рыдать.

Но не стоит торопить события, надо дать ей успокоиться, сбросить оцепенение, которое застыло сейчас в глазах главбуха, и Дубиков заговорил спокойно, весёлым тоном:

– Что-то вам не отдыхается, Зинаида Васильевна? А в Железноводске ведь и зимой хорошо. Представляю, как сверкают сейчас заснеженные горы по утрам, а днём небось, когда повыше взойдёт солнце, в затишке за горами весной пахнет, а? Эх, Господи, везёт же людям, кто на юге живёт! Всю жизнь завидую. Насколько им проще: и о топливе меньше заботиться надо, и об одежде тёплой. А весной у нас ещё снег, а там цветы в горах, деревья листвой покрываются, от зелени в глазах рябит…

Зинаида Васильевна вдруг тяжело вздохнула и заговорила дрожащим голосом:

– Я хочу вам, как это… заявление сделать, гражданин Дубиков. Я действительно квитанции эти для Кузьмина оформляла, бес попутал…

Она помолчала, глянула на Дубикова тоскливым взглядом и продолжила:

– Честное слово, как затмение какое! Уговорил старый чёрт… Я отпуск свой бросила, чтоб покаяться перед вами. Говорят, лучше самой прийти, чем когда приведут. А я чувствовала, нутром чувствовала, – не кончится это добром, не кончится… И хоть бы польза была какая, а то так, за комариный писк, можно сказать…

– А мне Кузьмин говорил, что он вам хорошо платил, – наугад брякнул Дубиков, и Зинаида Васильевна сразу нахохлилась по-птичьи и даже заговорила с каким-то клёкотом:

– Это он так сказал? Да Михаил Степанович за копейку удушится!

– Но ведь платил?

– Платил. А куда бы он делся, пусть бы попробовал… – Последние слова Зинаида Васильевна сказала резко, зло шевельнув тонкими, густо накрашенными ресницами.