Денис Драгунский: Господин с кошкой

А у нее просто спазм в горле, она рукой показывает, слезы льются.

Мама строго говорит:

— Кира! Приди в себя!

Кира сквозь рыдания:

— Коляску… украли! Он там спал!..

Мама говорит:

— Какая коляска? Кто там спал?

Кира как заорет:

— Ребенок мой!

— Успокойся, — говорит мама. — Какой еще ребенок? Это все тебе приснилось. Не кричи, Володю разбудишь, он только приехал с работы и прилег вздремнуть.

— Володя! — кричит Кира. — Нашего ребенка украли!

Выбегает из дома Володя, муж. Обнимает ее, целует:

— Кируся, малыш мой сладкий, успокойся, это сон. Нет у нас никакого ребенка, что ты, что ты, что ты…

«И вот тут, — рассказывает мне Кира, — на меня накатывает неслыханное счастье, облегчение, восторг: ребенка-то на самом деле нет! И никогда не было! Господи, хорошо-то как! Муж, работа, дача, мама, пятница вечер — и никакого ребенка!..

Но тут же плач из-за окна, я вскакиваю, он проснулся, орет, по лицу вижу — обделался…»

Я недавно рассказал эту историю одной немолодой женщине. Идеал добродетельной матроны. Прекрасная семья, трое взрослых детей с образованием и карьерой, успешный муж, и сама она отнюдь не домохозяйка, а профессор.

— Вот напишете об этом, — сказала она в ответ, — и все женщины будут говорить: «Ах, какой ужас! Нам такого и в голову прийти не могло!» То есть будут врать.

Токсикоз первой половины. Тошнит.

Потом второй половины — ноги отекают. Роды.

Молоко. Прикорм. Режим кормления и сна, на целый год переворачивающий все расписание жизни. Прививки. Поликлиника. Грудничковый день, толчея у пеленальных столиков.

Зубы режутся. Понос, запор, температура. Сопли, кашель, детские инфекции. Прогулки!

Особенно если бабушек нет или они очень заняты.

Одежда, игрушки, еда.

Аллергия!

И на все это — помимо сил, нервов и времени — нужна еще куча денег. То есть их надо продолжать зарабатывать. Желательно побольше.

А также — расти по службе. Чего-то достигать. В том числе для того, чтобы не отстать от родителей других детей. Нашего, так сказать, круга. А также читать, смотреть, слушать — в общем, быть в курсе.

При этом — лет пятнадцать не переставая — говорить, говорить, говорить. Отвечать на вопросы. Объяснять. Читать вслух. Беседовать.

Следить за собой во всех смыслах: лицо, одежда, манеры, речь, и вообще поступки — чтоб был хороший пример.

Чуть не забыл: школа! Непременно чтоб хорошая! Английский с французским. Или математика с информатикой. Но тогда английский дополнительно. Помощь школе, отношения с учителями.

Летний отдых. Одежда. Чтоб не хуже, чем… Карманные деньги.

Компьютер, мобильник, плеер и прочие девайсы и гаджеты.

Простите, если чего не упомнил.

Поступление в институт! Репетиторы — страшное дело.

В общем, проект «ребенок». На семнадцать лет времени. На огромное количество сил и здоровья. На собственные зубы, волосы, кости, сердце и сосуды, печень и почки. Мозг и психику. На немереную сумму денег, наконец.

А в итоге ребенок скажет, едва сдерживаясь:

— Просто даже удивительно, насколько ты ничего, нет, ну просто совсем ничего не понимаешь!

И выйдет, постаравшись не хлопнуть дверью. Значит, вежливый. Значит, проект успешно завершен.

Так мы в детстве называли конфетную фольгу. Ее разглаживали ногтем и держали между тетрадными листами. Золотце было чаще серебряное, но иногда золотое или фиолетовое. И даже двойное: одна сторона белая, другая — красная; от дорогих конфет. Зачем оно было нужно? Не знаю. Символический капитал: у кого много золотца, тот чаще ест конфеты, так что всё понятно. Впрочем, у золотца было и реальное применение — можно было снимать отпечатки монет, и даже потом делать стеариновые отливки.

С золотцем была такая история.

У моего папы вышла книжка на венгерском языке, перевод рассказов. Нам ее прислали. Папа ее поставил на полку рядом с другими переводами, и всё, и больше эту книжку никто не трогал. Потому что немецкий или там болгарский перевод я смотрел, пытался разбирать и сравнивать. А в венгерском что разберешь?

Вот.

Но через год нам пришло письмо из Венгрии.

Написанное хорошим детским почерком. И туда было вложено золотце. Даже два. Сиреневое и темно-бронзовое.

Мама, конечно, позвонила в иностранный отдел Союза писателей, спросила, есть ли там человек с венгерским языком. Сказали, что человек есть, но он сейчас в отпуске. Или на больничном, не помню… Так всё это и ушло в песок, как говорится.