Роберт Крейг - Грязные танцы

Они договорились о завтрашней встрече.

Напоследок Джоффри произнес:

– Прости, что я не позвонил тебе в понедельник.

Замкнутая и грубая на протяжении целого дня, Наташа теперь улыбалась, будто клоун, и с удовольствием рассказала Анне о предстоящем походе. Мгновенная метаморфоза, недоступная пониманию одиноких: от абсолютного горя к безграничному счастью.

– Да, сильно ты влипла с этим парнем.

Попытка все отрицать провалилась, словно выступление инвалида на трапеции.

Лежа в постели этой ночью, не способная заснуть из-за волнения, Наташа вдумчиво спланировала свое поведение на предстоящем свидании. Намереваясь в конце дня предъявить Джоффри ультиматум, она все же рассчитывала расслабиться и получить удовольствие. Если он все же откажется дать ей свой телефон, все будет закончено.

Для Джоффри путешествие в «Блэкпул» было омрачено значительной брешью в финансах, образовавшейся после заправки машины. Еще у него возникли проблемы с поиском дороги. Наташа поддразнила его, взяв обязанности штурмана на себя.

Они направились прямиком на Плэже-Бич, купили входные билеты и вернулись в детство, переходя от одной американской горки к другой. Чтобы не тратить время на ресторан, они съели по хот-догу, а затем проглотили горячие вафли, разглядывая сувениры. Горсть медяков ушла на игровые автоматы.

– Ты никуда не годишься! – воскликнула Наташа, победив Джоффри в космический хоккей. – Дать тебе фору в два очка в следующий раз?

Когда Джоффри разгромил ее на бильярде, у Наташи нашлись отговорки – у нее был кривой кий, стол стоял неровно, и еще шум отвлекал.

Небо стало темнеть, и они побрели к машине, держась за руки и целуясь на ходу, полностью захваченные друг другом.

Наташа села на капот «ягуара», Джоффри встал перед ней. Они страстно целовались. Мимо проходили люди, одни силуэты в свете заката. Шум моря перекрывал гул автомобилей. Но они видели и слышали только друг друга.

Наташа заснула по пути домой, а Джоффри в это время проклинал себя за злонамеренные мысли, которые возникали у него в прошлом. Спящая, она обладала невинной грацией. Когда они подъехали к дому, он не сразу разбудил ее, осмелившись помечтать, что эта девушка, эта красота может принадлежать ему.

– Просыпайся. Мы приехали.

– Куда?

– Домой, – сказал он ей, неосознанно солгав.

Когда они входили в дом, ее голова лежала у него на плече. Затем Наташа взяла Джоффри за руку и потянула в спальню, не отвлекаясь на то, чтобы включить свет или завести разговор. Они разделись. В постели они обнимали друг друга, целовались, занимались любовью с легким сердцем. Первые слова, слишком будничные для такого момента, были произнесены, когда Наташа попросила поставить будильник на семь, чтобы он успел отвезти ее домой и у нее осталось бы еще время принять душ и собраться на работу.

– Не ходи завтра на работу. Проведи день со мной. Еще один день можно ведь проболеть, это не так важно?

– Как мило, что ты об этом попросил, но ты меня не понимаешь. – Она поцеловала его. – Если (поцелуй) я (поцелуй) не (поцелуй) работаю (поцелуй), мне (поцелуй) не (поцелуй) платят (поцелуй) денег.

По прибытии домой Наташе пришлось разбудить Анну. Времени оставалось в обрез, подруги собирались в спешке, и волосы у девушек были еще влажные, когда они вскочили в автобус.

– Ну и как там в «Блэкпуле»?

– Здорово, – ответила Наташа. – А ты чем занималась прошлым вечером?

– Ричардом.

Они засмеялись, излишне громко для общественного транспорта, взмывая над обыденностью серого рабочего дня.

Джерард Петерс сделал Наташе выговор за ее пропущенный день. Он заметил ее слишком широкую улыбку. А она заметила ему, что он слишком много ворчит. «Такой молодой и такой унылый, – добавила она про себя. Сколько бы ему ни платили, это не сможет компенсировать загубленную молодость. Джерард состарился гораздо раньше положенного времени».

Наташа ничего не сказала про Джоффри. Анна осудила бы ее. Без сомнений, она сказала бы ей, что та слишком торопится и позволяет парню манипулировать своими эмоциями.

Но Наташа упустила из виду один жизненно важный новый аспект в жизни Анны – Ричарда, который смягчил ее и сделал из едкого циника отъявленного романтика.

– Хочу сказать тебе, – начала Анна в обеденный перерыв, когда подружки встали в очередь за хот-догами, – мне кажется, я влюбляюсь. Это глупо звучит? Я не могу выкинуть Ричарда из головы. Я еле сдерживаюсь от смеха, пока обслуживаю покупателей, когда вспоминаю что-нибудь забавное, что он сделал или сказал. Знаю, что ты думаешь и что ты мне скажешь. Что я идиотка. Или чтобы я была осторожной. Но я не хочу быть осторожной. Я хочу…