Бернард Маламуд - Рассказы из сборника «Magic barrel»

— Одну тебе, мама, — сказала девочка.

Мать с размаху ударила ее по лицу.

— Ах ты, воровка, я тебе все руки оборву!

Она крепко схватила девчонку за руку и дернула за собой. Девочка метнулась, словно в танце, не то падая, не то убегая, но у дверей ухитрилась обернуться к Томми и высунуть длинный красный язык.

В новелле Маламуда «Девушка моей мечты» есть начинающий писатель со смешной фамилией Митка. Митка пишет «символистичные», а потому «туманные» романы, которых не берет ни одно издательство, и молодому человеку так и не удается вкусить от сладкого бремени литературной славы. Образ Митки в какой-то мере автобиографичен. Бернард Маламуд (род. в 1914 г.), подобно своему герою, также жил в «меблирашках», печатался в дешевых журналах, писал хотя и не «туманные», но, уж во всяком случае, не простые, в определенном смысле даже «символистичные» произведения. И долго ждал литературной известности, которая пришла к нему только в 1957 году, после выхода в свет романа «Помощник» («The Assistant»), ставшего бестселлером и привлекшего внимание к автору.

Дальнейшие публикации — сборники рассказов «Волшебный бочонок» («The Magic Barrell», 1958), «Дорогу идиотам» («Idiots First», 1964), романы «Новая жизнь» («The New Life», 1961) и вышедший в прошлом году «Наладчик» («The Fixer») — о знаменитом процессе по сфабрикованному царской охранкой делу Бейлиса, еврея, которому инкриминировали «убиение христианских младенцев» и людоедство, — закрепили положение Маламуда в современной американской литературе. Сейчас его имя стоит в одном ряду с именами Нормана Мейлера, Джерома Сэлинджера, Ральфа Эллисона, Сола Беллоу, Джеймса Болдуина, Уильяма Стайрона, Джона Апдайка и некоторых других писателей, выступивших в США после второй мировой войны. Их книги в совокупности и дают то явление, которое принято называть послевоенным подъемом в американской прозе.

«Символистичность» Маламуда не имеет никакого отношения к символизму как литературной школе. Читатель, познакомившийся с рассказами этого сборника, может судить, насколько вещно и конкретно представлен в них мир Маламуда — мир бедных кварталов, черного хода, доходных домов и меблированных комнат, мир национальных гетто большого американского города, мир нетерпимости, отчаяния, жестокости, равнодушия, мир участия, нежности, надежды и веры. Впрочем, как и всякий настоящий художник, Маламуд не позволяет жизненному материалу одержать над собой верх. Он не прикован к чему-то одному и вовсе не считает себя обязанным снова и снова возвращаться к живописанию одной и той же убогой панорамы: грязная тесная улочка, проходной двор с мусорными баками, местечковая лавка на углу… От еврейского района Нью-Йорка, где семья иммигрантов перебивается на более чем скромные доходы от бакалейного магазинчика («Помощник»), автор переходит к изображению университета и университетской среды («Новая жизнь»). Новеллы Маламуда также разнообразны по теме.

Он пишет о неустроенности быта и жизни, о трагедии изгнанника, ученого-антифашиста, и о скорбях римской поденщины, о людях, приспособившихся к современному обществу, нашедших свое место, и о забавных чудаках, которых без цели мотает по жизни, которые не хотят или просто не могут принять мир таким, каков он есть, потому что сохранилась в них искра подлинной, а не официальной человечности. Лео Финкель и Пиня Зальцман («Волшебный бочонок»), мистер и миссис Ф. Панесса («В кредит»), Нат Лайм («Мой любимый цвет — черный»), Собель («Первые семь лет»), Георг Стоянович и мистер Каттанзара («Летнее чтение») — все они из породы неприкаянных неудачников, «бедных рыцарей» современной американской прозы, таких, как Холли Голайтли у Трумена Капоте («Завтрак у Тиффани»), Сэлинджеровы Холден Колфилд и молодые Глассы, Огги Марч и «заклинатель дождя» Гендерсон из одноименных романов Сола Беллоу.

Маламуд рассказывает о людях различной национальности, но прежде и больше всего — той, к которой принадлежит сам, — об американских евреях. Здесь он не только великолепный бытописатель, но и психолог, и социолог, и философ, открывающий новые стороны действительности. Он так «высвечивает» характеры потомков бывших «местечковых», эмигрировавших в Америку, как это не удавалось никому до него в американской литературе. В то же время творчество Маламуда развивается в традициях лучших образцов классической американской прозы XIX–XX веков; его книги отмечены углубленным психологизмом, бескомпромиссностью в изображении конфликта между героем и окружением и таким пронзительным, доходящим до одержимости состраданием к человеку, что крик боли все время прорывается сквозь мудрую и горькую иронию автора («Дева озера», «Беженец из Германии», «Мой любимый цвет — черный» и многие другие рассказы сборника).