Роберт Кормер - После первой смерти

Я глянул на тебя в машине, Бен – быстро, мельком, и увидел твоё бледное лицо и лоб, собравшийся складками от напряжения. Мне надо было воздержаться от того, чтобы через сидящего между нами полковника, как обычно, для поддержки хлопнуть тебя по плечу. Ты глянул на меня, кинув короткий боковой взгляд. Я поймал в нём проблеск доверия и решительности. Взгляд, который сказал мне: «Я не подведу тебя, отец».

Машина перемещалась через ещё укутанный сумерками рассвета пейзаж, мимо затянутых маскировочных сеток всего лишь в двадцати милях от Конкорда и Лессингтона, познавших драматические моменты истории. Тебя и мать я часто брал на мост Конкорд, где когда-то в одно апрельское утро борцы за независимость столкнулись с британскими солдатами, взорвав себя и остановив их наступление, они оставили заметную веху в истории нашей нации. Я о нас двоих, но теперь, двести лет спустя, в этом трудном мире, в мире убийств и терроризма, где в чьих-то играх со смертью заложники – дети. И всё же я знал, что если мы победим террористов на мосту этим утром, то сумеем урегулировать прецедент для всего мира, чтобы показать, чтобы послать вызов террористам всего земного шара, что нашу нацию так просто не запугать.

Когда мы достигли нашего штаба, расположенного через ущелье от моста, утренний свет заполнил сцену. Утро также открыло нам маленький комочек на крыше фургона: тело ребенка, всё ещё неопознанное, его убили в ответ за смерть наёмника. Мы поспешили в здание, чтобы ты тут же не увидел это тело.

Когда мы зашли внутрь, я получил сообщение. Оно было кратким: «Коммуникации Установлены».

При тебе я не упоминал об этом сообщении. Было важно, чтобы ты о нём не знал. Мы подвели тебя к окну, из которого был вид через пропасть на мост, на фургон, на всю сцену, хотя я видел, что твои глаза рыскали повсюду.

Один из генералов (его имя не имеет значения, да, и к тому же, он уже давно не пользовался своим собственным именем) объяснил тебе процедуру. Мы связались с фургоном и в разговоре с Арткиным сообщили ему, что ты прибыл. Если ситуация не изменялась, то тебе должны были вручить камень, тщательно обёрнутый и помещённый в небольшую коробку, вдвое меньшую, чем обувная. Тебе надо было пройти расстояние один восемнадцать в милях через лес. На тебе могли быть только в ботинки, носки, трусы, майка, и джинсы. Утро было прохладным, но Арткин настаивал, чтобы на тебе не было куртки или другого предмета одежды, под которым можно было бы что-нибудь скрыть. Коробка должна была быть в руках и на виду. В случае чего наши снайперы должны были тебя прикрыть.

«Есть одно изменение», - сказал генерал, обращаясь ко мне, а не к тебе. - «Первоначально, этот человек по имени Арткин сказал, что посыльный сразу вернётся, как только камень будет доставлен. Теперь, он настаивает, чтобы посыльный остался в фургоне. Торг окончен».

Ожидал я это или нет?

«Всё в порядке», - сказал ты, твой голос теперь стал слабым и тонким.

«Это не должно продлиться слишком долго, Бен», - сказал я. - «Они хотят закончить всё это как можно быстрее, так же, как и мы».

Ты кивнул, и твой подбородок снова стал твёрдым. Я гордился тобой.

Мы выехали из штаба, в то время как с Арткиным был сделан последний контакт. Мы не хотели, чтобы ты слышал этот сеанс связи в случае, если Арткин сказал что-нибудь такое, что могло бы тебя расстроить.

Когда сигнал был подан, то я сказал: «Пора, Бен».

Ты снова кивнул, ещё твёрже и решительнее. Утро было холодным, но ты не дрожал. Я тоже. Время уже пошло, я видел, как ты оглянулся назад, в твоём взгляде не было эмоций.

Ты сказал: «Я не хочу подвести тебя, отец. Я постараюсь».

«Ты лучшее из всего, чего мы желаем, Бен, и ты нас не подведёшь, независимо оттого, что может случиться. Я знаю своего сына».

«Пора», - сказал генерал, появившийся из здания.

Мы пожали друг другу руки, Бен – ты и я, хотя мне нужно было воздерживаться от любого рукопожатия, от любых личностных и родственных эмоций. Я вошел в здание. Они подумали, что лучше всего, если я не увижу твой долгий и уязвимый путь на мост. Я сел около трансляции связи и старался воздерживаться от некоторых мыслей, но я знал, что не смогу заставить себя не слышать. И я также знал, что скоро я буду слышать твой голос из фургона.

«Коммуникации Установлены».

Сообщение подразумевало, что мы сумели устанавливать линию связи с фургоном без ведома Арткина. Один из бойцов спецподразделений, обученный для работы в антитеррористических операциях, поднялся по опоре моста и установил подслушивающее устройство, приёмник которого находился в штабе. Это было очень сложное устройство, разработанное для военной разведки. Боец работал кропотливо, лёжа под самим фургоном, под покровом темноты, что вероятно было бы не возможно, если бы не было пространства между шпалами, чтобы иметь доступ к днищу фургона. Подслушивающее устройство принимало и передавало в эфир все звуки, издаваемые внутри фургона, которые прослушивались на мониторе в нашем штабе.