Роберт Кормер - После первой смерти

И ей это удалось, даже, когда она оглянулась, чтобы увидеть, как Арткин берёт мертвого ребёнка и перебрасывает его через плечо, словно кусок мяса. Льняная ткань, которой до того было укрыто тело ребёнка, одним краем упала и потянулась по полу автобуса.

Арткин вышел из автобуса, не глянув в её сторону.

Она поспешила на водительское место и выглянула наружу через лобовое стекло. Миро оставил открытой полоску шириной два или три дюйма, вдоль стекла так, чтобы Кет было хорошо видно происходящее между фургоном и автобусом. Арткин вышел в промежуток между двумя машинами и остановился около парапета. Он поднял тело Кевина Макманна над головой, за шею и спину, затем он поставил тело коленями на парапет. Сам Арткин изогнулся, подняв лицо в маске к небу. Он снова поднял тело над головой. Детские руки безжизненно болтались в воздухе.

Снова воцарилась тишина, еще более резкая, чем раньше. Сирены умолкли, будто кто-то одним движением перерезал ведущие к ним провода. Дети в автобусе сидели, словно маленькие роботы с обесточенными двигателями. Или так лишь показалось, что они на момент затихли: в ожидании, в оцепенении.

Арткин начал крутиться на месте, медленно и нарочито, его руки взмывали ввысь, вознося и качая над головой тело ребенка, и всё вращаясь и вращаясь, быстрее и быстрее, усиливая и ускоряя движение, словно он танцует под какую-то, неслышимую другими музыку. Тишина продолжалась, как в пределах автобуса, так и снаружи. «Почему они не выстрелят в него?» - подумала Кет. - «Там полицейские и солдаты, с пистолетами и винтовками. Стреляйте же в него!»

- Они не станут в него стрелять, - сказал Миро, его голос прогремел в ухе у Кет даже притом, что он всего лишь шептал. Он слишком близко был около неё, чтобы полностью увидеть всё сцену через узкий разрез. Она в ужасе повернулась к нему. Она громко произносила вслух свои мысли, не зная того, что она это делает. «Боже», - подумала она. - «Я трещу по швам».

- Я бы в него выстрелила, - сказала она, желая услышать звучание своего голоса, чтобы доказать себе, что она ещё существует в этом мире. - Я бы стёрла его с лица земли.

- У них нет такого шанса, мисс. В требованиях, которые мы послали, было сказало, что за смерть или даже ранение каждого из нас, будет умирать ребенок.

В это время Арткин продолжал кружиться.

Теперь ещё быстрее и энергичней.

Он всё кружился и кружился в своём ритуальном танце извращенного восхищения. Повисшие руки ребенка раскачивались во все стороны в диком кружении Арткина. Теперь тело ребёнка подбрасывалось в воздух, и Кет побоялась, что Арткин его не поймает, и тело улетит в реку. Конечно, ребенок был мертв, и его жизни уже ничего больше не угрожало. Слава Богу. Он уже был недосягаем для безумия Арткина.

- Он сошёл с ума, - сказала Кет.

- Нет, мисс. Он не сошёл с ума и знает точно, что он делает. Он даёт им знать, что мы не следуем чужим правилам, чужим законам, и жизнь не представляет никакой ценности ни для нас, ни для ребенка.

Кет не желала больше быть свидетелем этой сцены. Она оторвала глаза от танца Арткина и оглянулась на детей. Они спокойно и с доверием смотрели ей в спину: беззащитно, невинно, уязвимо. Они вели себя достаточно непринуждённо: одна девочка сосала палец, один мальчик почёсывал ягодицы, лицо другого мальчика было заляпано шоколадным маслом со съеденного бутерброда.

Она встала и пошла к детям, снова почувствовав свою ответственность за них.

- То, что там произошло, мисс, - сказал Миро, - могло бы быть и хуже.

- Как? - спросила она, сохраняя хладнокровие в голосе, с лёгким вызовом.

- Это могла бы быть… - и этот подросток больше ничего не сказал.

Кет аж передёрнулась изнутри, но, при этом, стараясь сохранить самообладание, хотя бы внешне. Она не дала бы ему это сказать. Она знала то, что этот сопляк почти сказал: «Это могла бы быть и ты».

К этому моменту дети закончили завтракать, сирены завыли снова, и снова застрекотали вертолеты, механически порхая над местностью.

Она возненавидела себя за этот вопрос, но она ничего не могла с этим поделать:

- Он уже прекратил свой сумасшедший танец? - спросила она подростка.

- Этот не был сумасшедший танец, - сказал Миро. - Но он его всё же закончил.

- Что он сделал с ребёнком?

- Он откинул его в сторону.

Он ответил на её агонизирующее «как».

- Он спустил ребенка на веревке под опору моста. Мы – не животные, в конце концов.

«Нет, животные – это именно вы», - подумала Кет.