Иосиф: Эшелон

Несколько лет тому назад супруги Левичи наконец-то получили разрешение на эмиграцию в Израиль.

См. «Воспоминания» Н. Черкасова.

Кстати, о «псах-рыцарях». Свои «Хронологические выписки» Маркс никогда не собирался публиковать. Он писал страшно неразборчивым почерком, к тому же готическим шрифтом. Когда в ИМЭЛе эту сырую рукопись переводили, переводчик вместо «Bundesritters» перевел «Hundesritters» (буквы B и H в готическом шрифте очень похожи). И поколения советских людей долдонили это бессмысленное словосочетание.

С фотографической точностью я помню цены тех далеких довоенных лет: кило чайной колбасы 8 р., сосиски 9–40, сардельки 7–20, ветчина 17, сливочное масло 17–50, икра красная 9, кета 9, икра черная 17, десяток яиц 5–50. Кило черного хлеба 85 коп., кило серого 1–7О. В углу лавочки месяцами пылились деликатесные копченые колбасы, для нас, студентов, совершенно недоступные — их цена была (???) 150 руб. в месяц. Ее не хватало. К концу месяца переходили на полутюремный режим питания: кило серого, немного сахару и кипяток. А в жирные недели первой половины месяца — обычная дилемма при покупке в лавочке провианта: 200 г сосисок или 200 г красной икры (вроде вчера ее покупал?). Добавлю к сказанному, что колбаса была из чистого мяса и никаких очередей не было. Фантастика! Зато с промтоварами положение было катастрофическое. Я ходил в обносках; зимой — в старых валенках, почему-то на одну левую ногу. Впервые в своей жизни плохонькие новые брюки я купил, когда мне исполнилось 20 лет. А первый в моей жизни костюм я заказал, будучи уже женихом. Для этого нам с моей будущей женой Шурой пришлось выстоять долгую зимнюю ночь в очереди в жалком ателье около Ржевского (ныне Рижского) вокзала.

В эти годы я как никогда раньше, много и успешно рисовал с натуры, преимущественно портреты моих товарищей по общежитию, увлекался новой для меня техникой — сангиной и тушью. Сеансы обычно длились 40 минут, больше натурщики не выдерживали. Я достиг своего пика в искусстве портрета как раз в это время. Почти все портреты я раздал оригиналам. Кое-что осталось — иногда я сам удивляюсь, как это я мог так рисовать — ведь никогда не учился! В 1938 году я резко и навсегда бросил искусство, о чем никогда не жалел.

В «Известиях» от 22 мая 1984 г. опубликована статья Л. Корявина «Выстрелы в ночном Вашингтоне». Там написано: «… один американец из каждых 600 — заключенный». Отсюда следует, что в США сидят 370 000 человек. Следовательно, «удельная преступность» там в 3,3 раза ниже, чем у нас. Заметим еще, что по свидетельству Л. Н. Толстого (см. его статью «Николай Палкин) 100 лет тому назад в острогах и арестантских ротах России сидело 300 000 человек.

Мы не касаемся здесь важной проблемы самогоноварения. Отдельные области нашей страны поражены этим недугом довольно сильно. Например, правобережье Украины, где самогон гонят преимущественно из свеклы. С присущим украинцам чувством юмора в зависимости от качества содержимого бутылки маркируются, подобно коньячным. Только в последнем случае, как известно, используются звездочки, а там — «бураки». Синонимом самого низкосортного, мутно-сивушного зелья является «один бурак». Далее, с улучшением очистки, следуют «два бурака», «три бурака» и т. д. Наконец, самый высококачественный, как слеза младенца, самогон называется «пять бураков або ж Мария Демченко» — это в честь знаменитой «пятисотницы». Что ни говори, а народ бессмертен!

Недавно я узнал, что в Латвии на водку расходуют 350 миллионов рублей в год. Легко убедиться, что это соответствует 25 миллиардам рублей на всю нашу страну, что неплохо согласуется с приведенной выше оценкой.

Приблизительно в это время на одном из закрытых сабантуев Сталин сказал: «Это неправильно поется в известной песне «… за столом никто у нас не лишний». Есть лишние — вы знаете, о ком я говорю…»

Эта особа в «деле врачей» сыграла примерно такую же роль, как за сорок лет до этого Вера Чебыряк в деле Бейлиса. Тимашук наградили орденом Ленина.

Будучи патологически тщеславен, он и сейчас остро завидует посмертной славе своего предшественника. Ему принадлежит крылатое изречение: «Подумаешь, Королев! К моим двигателям приставь самоварную трубу — и она уйдет в космос!» Года три тому назад я вместе с коллегами любовался в Одессе монументом Глушко, установленным у знаменитой лестницы буквально рядом с Дюком и Пушкиным. Оказывается, так отметила местная власть вторую золотую звезду своего земляка! Впрочем, и фирма внесла немалый вклад в сооружение этого жлобского произведения искусства: колонна, на которой установлен бюст, сделана из ванадиевой стали. Основание колонны — круг, на котором перечисляется титулатура дважды героя. Сектор этого круга градусов на 100 еще пустой, что выдает оптимизм тов. Глушко…