Роберт Кормер - Восемь плюс один

— Не знаю. Когда она расчесывает волосы миллион раз в день… каждый раз, как я оборачиваюсь, у нее в руках расческа. И еще, когда по радио звучит песня, то она ее напевает так, что саму песню не услышишь.

— Она приятно выглядит, — предложил я.

— Выглядит, — возразил Майк. — Она прекрасна, но…

«Но» — слово-паразит, слово-монстр.

Он отложил бутерброд, который был почти нетронут, если бы не «половинка луны» — его единственный укус.

— Это на протяжении всего времени между нами, — сказал, наконец, он. Его голос был похож на хлопок двери. — Она хочет знать, что между нами произошло. И что я могу сказать? Я не знаю, что произошло, папа, я только…

— У тебя нет к ней прежних чувств, — сказал я, пытаясь быть полезным.

— Правильно, — продолжил он. — Я напоминаю крысу…

— Возможно, и напоминаешь.

Когда он удивленно на меня взглянул, я сказал:

— Ты не можешь помочь всему, что случается с твоими чувствами, Майк. Не в твоем возрасте, и не в каком другом, надо полагать. Было бы ужасно продолжать претворяться с Джейн или кем-либо еще. Если из-за этого ты не чувствуешь себя плохо, то ты на самом деле — крыса.

Он посмотрел на меня, и я снова почувствовал, что наступил мимолетный момент взаимного контакта. На сей раз, оно не выглядело столь торжествующее, как тогда, когда мяч блестяще прошел через кольцо, но, в конце концов, это было взаимопонимание.

— Бедная Джейн, — позже сказала Элли, когда я ей все рассказал.

— Это было неизбежно.

— Интересно, кто будет следующим?

— Кто-нибудь такой же, — ответил я. — Только у нее будет какое-нибудь другое слово вместо «вау».

Я снова услышал «вау» через неделю или две, когда я зашел в торговый комплекс в центре города за вечерней газетой.

— Хай, мистер Крофт. Вау! Как холодно, даже не верится!

Я не сразу ее узнал. Стекла моих очков запотели. Табуреты вокруг барной стойки были заняты подростками, одетыми в те же самые темно-голубые куртки и потертые джинсы. Но я определенно знал это «вау», а затем я увидел, как она помахала мне рукой.

Рядом с нею кто-то встал с табурета, и я сел рядом.

— Хай, — сказал я, вспоминая ее имя по буквам, а затем выложив его вслух: — Джейн.

Перед нею стояло фруктовое мороженое, кажется, земляничное, что выглядело по-королевски холодным и безвкусным. Я содрогнулся от холода, который принес с собой в помещение кафе, а она сидела рядом и маленькой ложечкой отправляла мороженое себе в рот.

— Как продвигаются твои рисунки? — спросил я, приняв у продавца чашку кофе.

— Если по правде, то я не многое успела, мистер Крофт. Да я и не слишком честолюбива. Мне кажется, что это все зависит от настроения, — она шмыгнула носом и вытерла его платком.

— Хорошо, у тебя еще есть время, чтобы разобраться в своих амбициях.

И как всегда я обжег свой язык горячим кофе.

— Как Майк? — спросила она.

— Замечательно.

— Я себя ненавижу, — объявила она, взяв маленькой ложечкой огромный шар мороженого, с которого капал сироп. — Я обещала себе, что не буду упоминать его имя хотя бы шесть ближайших месяцев, и вот — вау… произнесла.

— Нельзя себя ненавидеть, Джейн. Ты слишком уж хороша для этого.

— Далеко не все так думают обо мне, — сказала она, теребя волосы, снова открыв на лбу созвездие боли. Она фыркнула. — И после всего я должна быть лучше всех…

Я подумал: где же та самая девушка-лето в обнимку с Майком в красной машине по дороге на пляж, а затем в бикини — загорелая и красивая?

— Ты — не все, Джейн. Ты — красива и талантлива. И когда-нибудь некоторым ухажерам еще дашь фору.

Она послала мне нездоровую улыбку.

— Хороший вы парень, мистер Крофт.

И я подумал о том, что еще недавно какое-то время я был ее врагом, потому что она влияла на успеваемость Майка, когда он за ней ухаживал. И я скрипел зубами от всех ее «вау». Теперь мне о многом было жаль.

— Мне бы хотелось что-нибудь для тебя сделать, Джейн, — сказал я, поворачиваясь к ней. Несмотря на то, что ее глаза покраснели от холода, также как и ноздри, она была все такой же красивой: оставались все те же зубы для телевизионной рекламы и блестящие волосы. С моим желанием возросла и печаль. Всем своим сердцем, я бы сделал для нее все, чтоб она была счастлива, но знал, что ничем не смогу ей помочь.

— Всего можно добиться самому, мистер Крофт, но, все равно, спасибо.

Она закончила фруктовое мороженое, облизала ложку, а затем нашла в сумочке еще один платок.

Она соскочила с табурета и снова посмотрела на меня, словно задумавшись, будто забыла о моем присутствии. И почему бы нет? Я был всего лишь отцом Майка, а не им самим.