Эндрю Круми - Принцип Д`Аламбера

Странник держал в руке баклагу и имел такой печальный вид, что Пфиц, смягчившись, повел нищего к колодцу. Пока Пфиц качал воду, незнакомец не только наполнил баклагу, но и подставил голову под струю, напился и вымыл лицо и волосы.

Освежившись, незнакомец выпрямился и произнес:

— Благодарю вас, господин!

— Ты выражаешься не как попрошайка, — сказал Пфиц, — и говоришь с иностранным акцентом. Откуда ты идешь?

Незнакомец печально посмотрел на Пфица:

— Боюсь, что не имею об этом ни малейшего понятия. Я забыл, кто я, где мой дом и куда я должен идти. Все, что может мне помочь, — вот эта папка с бумагами, которую я повсюду ношу с собой.

Пфиц, чувствуя, что за всем этим кроется история, могущая когда-нибудь принести ему выгоду, без обиняков пригласил незнакомца к себе, чтобы тот немного отдохнул и что-нибудь рассказал (естественно, в пределах своих ограниченных возможностей). Они сели за стол, и Пфиц угостил нищего хлебом и супом.

— Мне думается, что я пришел из какой-то горной страны, — заговорил человек, — но, возможно, я ошибаюсь. Горы часто видятся мне во сне, так же как лицо одной женщины, но и это может быть лишь плодом праздной фантазии.

Пфиц глубокомысленно кивнул:

— Мне тоже иногда снятся такие сны.

— Несколько дней назад (я не помню, сколько именно, ибо сбился со счета) я очнулся, лежа в придорожной канаве. Солнце поднялось еще не высоко, а разбудил меня мелкий дождь. У меня сильно болела голова, и я не только не мог вспомнить, как попал в ту канаву, но забыл даже свое имя.

— Похоже, что по дороге на вас напали. Грабители, должно быть, избили вас и бросили на дороге, сочтя мертвым.

— Я размышлял об этой возможности в течение тех дней, что иду по дороге, но я не могу сказать, ведут ли долгие часы моего пути к месту назначения, или я возвращаюсь туда, откуда пришел.

— Что за папку вы несете с собой?

Незнакомец положил ее на стол.

— Да, это, возможно, единственный ключ к разгадке, коим я обладаю, но в действительности он пока лишь мешает мне понять, кто я такой. Те, кто напал на меня, если мы примем, что на меня и в самом деле напали, справедливо сочли содержимое папки бесполезным для себя. — С этими словами он открыл папку и извлек оттуда исписанный лист бумаги. — Я бы очень хотел провести один опыт, — продолжил он. — Вы не могли бы дать мне перо и чернила?

Пфиц выполнил просьбу, и незнакомец принялся что-то писать на чистой стороне листа. Потом нищий перевернул его.

— Я так и думал. Почерк в самом деле мой, хотя я сомневаюсь, что авторство этих разнообразных документов принадлежит мне. Должно быть, я работал переписчиком в том городе, откуда пришел.

— Если вы жили исключительно трудом переписчика, то потеря памяти не станет для вас непоправимой бедой, — бодро предположил Пфиц. — Но каково содержание этих бумаг?

Незнакомец приподнял уголок одного из листов и всмотрелся в текст, словно напоминая себе нечто, что может вызвать его сомнение.

— Эти документы — суть не что иное, как фрагменты большого сочинения или даже целой серии сочинений, имеющих отношение к некоему определенному месту, которое представляется мне вымышленным: к какому-то фантастическому городу, а может, даже к нескольким таким городам, целому миру или вселенной. Эти сочинения — по их форме и деталям — можно назвать энциклопедическими. Несколько раз я задумывался, не пришел ли я сам из такого невероятного города, о котором собственноручно же и написал. Если так, то не является ли самое мое существование парадоксом или иллюзией?

Пфиц рассмеялся:

— Я собственными глазами вижу, что вы реальны, как этот стол. Может быть, вы дадите мне почитать что-нибудь из вашей рукописи?

И незнакомец показал Пфицу фрагмент, посвященный предмету, называемому «Словарь идентификации индивидуумов».

При поверхностном взгляде идея создания «Словаря» представляется тривиальной. Каждого из нас идентифицируют по имени, фамилия избыточна и добавляется зачастую из одного тщеславия. Естественно, что при этом многие люди носят одинаковые имена. Система становится неэффективной из-за недостатка приложенного к ней воображения. Если вместо имен использовать числа из двенадцати или около того разрядов, то их будет достаточно для присвоения единственного номера каждому из когда-либо живших людей и людей, которым предстоит родиться в течение нескольких будущих столетий.

Эти числа можно присваивать методом случайной выборки, как в наши дни людей называют в честь святых или героев древности. Однако издатели и редакторы «Словаря» решили придерживаться более логичного и системного подхода.