Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

— Но вы ж любились!

— Не моя в том вина, что все потеряно. Я не могла просить ни о чем, а навязываться и подавно не стала. Просила у Бога смерти, а Он дал жизнь. И даже лучше, чем у Хасана. Ни я прошу его вернуться ко мне, он просится. Да только не хуже тебя не могу забыть ничего. Да и Мишка не простит, все помнит.

— Эх-х, наша память. От ей едины слезы. Но ить не вырвать ее с души, не прогнать, как постылую жену. Так и мучаемся, как в капкане своей судьбы. Рад бы от него избавиться, ан нет, до смертушки в ем промучаемся и так помрем в горести, потому что не простив, сами уйдем непрощенными, — опустил человек голову. Катя поняла, в чей огород брошен камень, но спорить не стала.

— Пей чай, а то совсем остынет. Да торт поешь. Девчонка принесла, та, что с нами жила. Может невесткой станет. Глядишь, и я в бабки пробьюсь, если молодые в стардом не отправят меня.

— Закинь пустое брехать! Нынче ты, вовсе баба! Раней совсем плохая была. Теперь сама в доме справляешься, готовишь. Оно и Мишка путним человеком стал. Уважительный, заботливый, сердешный. Всегда со мной здоровкается. Не то, что другие олухи. Кем он нынче работает?

— В ревизионном управлении. Нынче начальником отдела назначили.

— А старшой где пристроился, твой Аслан?

— Недавно в горы Хасан отвез его. Овец будет пасти, свою отару. Уж и не знаю, удержится ли он там. Но что делать, зона его вконец испортила. Пропащий стал, потерял совесть. С ним даже говорить невозможно, ничего не понимает, думает, ему все обязаны. А за что?

— Катюха, сегодня и без зоны такие дети растут. Вона мой старшой внук, навовсе задушил отца капризами. Компьютер с горла выдрал. А нынче ужо машину требует. Сам ни копейки не принес, на курево стреляет у отца, зато желаниев полные портки. То ему жвачку, то джинсы на срачку, то водку, то молодку надобно, задолбал сына вконец. Поверишь, он врачом работает, а в больницу ходит в том костюме, какой я ему к свадьбе справил! Вот оне какие нонешние! От того и я работаю, чтоб сын последние портки по дороге не потерял. А ты говоришь жениться! — вздохнул человек.

— А что делать, Захарий? Они наши дети. Какими их вырастили, то и получаем нынче. Мой Мишка тоже, хоть и вырос, а деньги беречь не умеет. То дискеты ему нужны, то жвачки. Хорошо хоть не пьет и не колется. Тогда бы и вовсе труба дело…

— Послушай, Кать, если с Хасаном не хочешь примириться, давай со мной жить. Мы друг с другом уж сколь годов знаемся, считай, родными сделались, — вытер пот со лба.

— Захарий, ты подумал что сказал? — всплеснула руками баба, посмотрела, будто впервой увидела мужика.

— А что? Оба калеки. Я на душу, ты на ноги. Даже привыкать не надо. Больше двадцати годов знаемся. Друг друга наскрозь изучили. Чего кочевряжиться? Вот оженится твой Мишка, ты и переходи ко мне. Тут рядом— всего два шага. Зато не будешь с невесткой гавкаться. А нам с тобой по-стариковски делить нечего.

— Не смеши, Захарий! Зачем я тебе сдалась? Лишняя морока, — отмахнулась баба.

— Кать! Чего ломаешься? Мне нынче баба без проку. Сугрев для души хочу, станешь навроде грелки. Ну и я вкруг тебя в утеху. Так и сдышимся вдвух. Мне недавно пензию прибавили. Аж на пятьсот, да получка, вот оно уже терпимо. Колбасу иногда брать стал, к чаю баранки, мыло хорошее пользую.

— А говоришь, сыну деньги собираешь, — напомнила Катя.

— Подмогаю. Но пупок не рву, как раньше. Им сколь не дай, все мало. Чем больше даешь, тем больше просят.

— А у нас все общее. И Мишка без меня не проживет. Хоть и вовсе большим стал, а по жизни совсем дитя. Я его никакой бабе не доверю и не отдам!

— То он тебя спросит! Теперь наши советы не слушают. А коли возникать будешь поперек души, в стар-дом упекут, чтоб душу не гадила! — понурил голову человек.

— Ну это ты загнул! Я тут хозяйка! И меня отсюда только вперед ногами унесут!

— Кать! Зачем спориться? Я ж совсем про другое тебе предлагаюсь. Ты не упирайся. Подумай. Я вовсе не такой корявый. Еще и приголубить смогу.

— Метлою что ли? Куда уж нам с тобой про грехи вспоминать, о душе не забыть бы, не обронить в суете.

— И я об том. Значит, сговорились? — повеселел человек.

— Захарий, дружок мой! Не серчай, но не могу я к тебе уйти от сына. Не брошу своего мальчонку. Ведь мать я, а не сука подзаборная. А с тобою мы и так завсегда вместе. Приходи, навещай в любое время. Друзьями навсегда останемся. А что еще нам нужно? — погладила Захария по плечу, тот печально оглядел бабу.

— Вот и отказала. Так я и думал. Не зря сумлевался. Выходит, такая моя судьбина одному век коротать. Настя покинула, а тебя не уломал, — встал человек и, подойдя к двери, предупредил: