Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

— Сама давно здесь? — перебил Аслан.

— Я родилась в этом селении. И город не люблю. Другие боятся к нам приехать, а я никуда отсюда. Да, трудно, но все живем, привыкли. И хотя жалуемся, с места никого не сдвинуть. Сердцем вросли в свои горы, — покраснела внезапно.

— Ну, город он и есть город! Конечно, кому охота оттуда сматываться в эту дыру!

— Но вы приехали! Понятно, что на время. В городе легкая жизнь, развлечения, а у нас того нет. Живем серо, однообразно. Но в город никого не тянет. Разве только из нужды на заработки. Вы первый к нам приехали, чтоб самому свое присмотреть.

— Выхода не было. Так получилось, — опустил голову Аслан. Татьяна увидела, как дрогнули руки, поникли плечи.

— В городе, случается, одиночество хуже сиротства, когда никому, даже сам себе не нужен. И хотя вокруг, как в муравейнике копошатся козявки, они без выгоды никому не помогут и не выручат. Живого, как труп, перешагнут даже самые близкие родственники, еще и облают по-грязному, так, что жизнь хуже смерти покажется. Всю душу захаркают и заплюют. От таких на погост без бутылки слиняешь, без оглядки. И вслед услышишь такое, что только в могиле в себя придешь.

Татьяна и сама не знала, как все получилось. Ей стало жаль этого громоздкого человека с больною, избитой душой. Она подошла, погладила голову, плечи Аслана. Сказала, будто знала его давным-давно:

— Успокойся. Забудь все плохое. Пусть очистится твоя душа от прошлого. Здесь ты свой, наша кровинка. Мы тебя никогда не бросим в беде.

Аслан удивленно посмотрел на Татьяну. Поцеловал руку, бережно обнял за талию:

— Девочка моя! Я все эти годы жил одиноким, диким медведем. С детства рос никому не нужным, как отрыжка бухой ночи. Родители поделили нас с братом, как баранов. Я с отцом, он с матерью остался. Она геройка, чужого ребенка спасла, а про нас мозги посеяла. Меня отцовская родня все годы матерью упрекала. Так и звали — дурий выкидыш. Мачеха и того хлеще: дурной транды осколок… Отец меня вообще не замечал, пока не попал за решетку, кенты подставили. Я к ним приклеился от тоски и ненужности. Среди родни остался сиротой. Вот и споткнулся. Меня отец выдернул, но не придержал возле себя, и я скатился снова. Потом еще раз… Поверишь, на зоне было легче. Там хоть побазарить можно с такими же, как сам. Дома никто не слушал. Я неделями жил у кентов и меня никогда не искали, не спрашивали, почему слинял. Так вот и дышал, как приблудный баран в чужой отаре, — умолк человек и сидел молча, обхватив руками голову, вспоминал или думал о чем-то.

— Забудь горькое. Оно уже далеко за твоею спиной. Оно ушло, как сон, его нет. Ты с нами. Здесь все иначе, и мы другие. У нас нет богатых людей. Зато каждый человек живет, как горный ручей. Свою дорогу пробил через скалы и остался чистым, как небо, звонким и очень нужным. Найдешь себя и ты, если захочешь. В селе нет лишних людей. Каждый, как звезда на небе, свое дело знает и не живет впустую. И ты не случайно к нам пришел. Может, отыщешь свою судьбу, станешь горцем.

— Спасибо, Танюшка, на добром слове! — поблагодарил женщину и заспешил в горы.

Через несколько дней он отпустил мальчишек домой в баню, велел передать привет бабке и матери:

— Пусть в другую неделю мне баньку истопят. Непременно приду, — пообещал Аслан и появился, не заходя к тетке.

Татьяна удивилась. В селении начали понемногу привыкать к Аслану. На него украдкой оглядывались девчата. Открыто и дерзко разглядывали человека молодые вдовы. Аслан очень редко бывал в селении, а потому интерес к нему был особый.

— Иди Аслан, помойся, попарься. Я там все приготовила. Только двери закрой. А то наши женщины интересуются, как ты столько времени обходишься в горах один, вдруг ненароком заглянут? — засмеялась негромко.

— Пусть приходят! Я не против!

— Всем селеньем?

— А что? К утру довольны будут!

— Круто! — отозвалась Татьяна. И улыбнулась загадочно. Нет, она не пришла в баню. Напарившийся, отмытый Аслан, вернувшись в дом, вовсе не спешил уходить и бросал на Татьяну взгляды, какие были понятны без слов. Даже старая бабка, переловив один из таких, ушла спать в сарай, взяв с собою одеяло и подушку.

— Ну что ж твои бабы оробели? Ни одна не возникла. А уж как ждал! Придется самому отбор сделать! — внезапно притянул к себе Татьяну, задул свечу…

Татьяна никак не ожидала, что в этом резком человеке скопилось столько ласки и нежности. Он растопил все недоверие и страх, и баба поняла, как хорошо быть женщиной.

Нет, Аслан ничего не обещал, не клялся в любви, не строил планов на будущее. Но в селение стал приходить часто. Он не прятал своих отношений с Татьяной. Помогал в доме; и вскоре перестала протекать крыша, а полы не скулили под ногами, не разъезжались доски. Окосевшие двери и окна встали на свои места. Перестала дымить печь, а за домом появился хороший запас дров.