Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

Здесь он и женился на местной девушке. А теперь у них пятеро внуков растут. Все дети в люди вышли. Каждый при деле. Вот только младший — футболист. Егерь и нынче стыдится сказать вслух профессию младшего сына. И говорит о нем, опустив голову и краснея:

— Ладно хоть не ворует и не пьет. Не углядел я паршивца! Уж лучше б он в милиции работал, чем вот в этих олухах, что целой оравой за одним мячиком бегают. Уже головы седеют, а они все дитячутся. Неужель до стари в дураках останется? Вот беда!

Хасан приветливо машет рукою человеку. Егерь, улыбаясь, поднял руку, пожелал счастливого пути.

Дальше пасечники «колдуют» возле ульев. Целыми семьями здесь живут все лето. В городе их не удержать. Мед в хорошее лето дает нималый приработок. Иные семьи только на него и живут.

Дальше, на многие километры сады… Здесь чего только нет! Яблони, груши, сливы, вишни и черешни. Здесь детвора до самых холодов помогает взрослым убрать урожай. Тут любого прохожего накормят и с собой нагрузят. Только ешь на здоровье! Бог на всех этот урожай дал, наберут сладких, душистых яблок и груш.

— Ешь, человек! Радуйся с нами! — нагрузили машину доверху.

Еще часа два пути остается. Дорога, петляя по скалам, взбирается вверх, кружит, летит стрелой и снова сворачивает за бокастую гору. Тут любой водитель не сводит глаз с дороги. Чуть зазевался и все… Потонет в звоне ручьев последний крик…

Сколько раз Хасан ходил и ездил по этой дороге. Кажется, мог бы пройти ее с закрытыми глазами. Ведь знает тут всякую выбоину и куст. Но все же расслабляться нельзя. Сам себе давно не нужен. А вот новой жизни, внуку или внучке, еще необходим.

— Может, и Катя остепенится, остынет обида на меня. Глядишь, простит под старость. Вот смех! Свою жену никак не уломаю. И как на зло, ни на какую другую бабу глаза не смотрят. Стареть стал! — сетует человек, одолевая последний, самый крутой подъем.

Двигатель перегрелся, машина кое-как поднялась в село. К Хасану со всех сторон прибежали ребятишки.

— Где сейчас Аслан? — поднял на руки самого голого, смуглого и кудрявого пацана.

Тот обнял мужика за шею, прижался лицом к колючей щеке человека. Свой отец уехал на заработки в Россию, в далекую Москву. Уже два года прошло, от него ни одного письма… Обещал, когда вернется, купить велосипед сыну. Зачем он? Не надо его! Вернулся бы сам скорее. Взял бы вот так же на руки, прижал бы к груди. И сказал бы:

— Как я соскучился по тебе, сынок!

Мальчонке эти слова заменили бы все бабкины

сказки. Он засыпал бы и просыпался счастливым. Но где застрял отец? Почему его никто не подвезет домой?

И снова смотрят на дорогу внимательные пацанячьи глаза. Сыновьям очень нужно первыми увидеть и встретить своих отцов. Ведь они обязательно вернутся, потому что любят… И мальчишки ждут.

— Аслан вон там! Я его только что видел! — вытащил палец из сопливого носа щербатый, большеглазый мальчуган.

Хасан достал пакет конфет, раздал ребятишкам. Так поступали все. Угощали за отцов. Ушедших и не-вернувшихся. За тех, кто остался навсегда, под крестом, или в чужой постели, за забывших и помнящих, за всех, кому еще повезет вернуться. Главное, чтобы их не уставали ждать…

— Вот здесь он! — открыли мальчишки дверь в дом и, влетев впереди Хасана, закричали звонко:

— А к вам гость! Из самого города! Во!

Хасан вошел в хлипкий домишко, покосившийся во все стороны. Потемневший от дождей и возраста, он почернел изнутри и снаружи и походил на старика, загулявшего в гостях и забывшего о возрасте.

— Отец! Ты? А чего не предупредил? Ну, крутой пахан! Вот джигит! А если б я в горы смылся? — обнял Аслан так, что спина у Хасана захрустела.

— Знакомься! — повернул отца к женщине, появившейся на кухне.

— Это моя жена! Таня!

Женщина слабо кивнула.

— Танюшка! Это ж мой пахан! Я про него много тебе зудел. Так он не стал ждать, сам возник! Ты проходи, присядь. Чего посередине встал? Давай рули к столу! Танюха! Сообрази на стол!

— Сначала пошли разгрузим машину! — вспомнил Хасан.

— Ну ты затоварился! Зачем столько всего? Кучу денег извел. Иль девать их некуда стало? С чего так раскошелился? — не понимал Аслан, отвыкший от отцовской щедрости.

— Лучше вспомни, когда я был здесь в последний раз? Во! Бери и не бренчи! — выносили из машины мешки с крупой и макаронами, сахар и соль, муку и коробки с халвой, печенья и конфеты, пакеты с обновками.

Татьяна растерянно смотрела на кучу привезенного. Только сыпала спасибами.