Джонатан Кэрролл - Свадьба палочек

— Что, если она и правда слишком плоха и ей не до посетителей?

Двери лифта скользнули в стороны. Кабина оказалась пуста. Мы вошли в нее, и створки дверей быстро закрылись. Я нажала третью кнопку.

— Миранда, как давно вы знакомы с Франсес? — Он стоял почти вплотную ко мне, но я не возражала, потому что в этом не было ничего сексуального, ничего такого, что бывает между мужчиной и женщиной. Маккейб вообще предпочитал быть поближе к людям во всех ситуациях. Он имел привычку дотрагиваться до собеседника, легонько его подталкивать, похлопывать по плечу. По-моему, у него это выходило непроизвольно, вряд ли он отдавал себе в этом отчет. И в голосе его звучали такие доверительные нотки, что казалось, он много о тебе знает и можно, ничего не опасаясь, рассказать ему остальное. Он всегда находил способ быть поближе к тебе, и даже если ты сделал что-то плохое, его прикосновение или голос тебя поддерживали. Мне это нравилось.

— Недавно. Несколько месяцев. А что?

— Я ее знаю двадцать пять лет. Она самый независимый на свете человек. Но если она о чем-то просит, надо это делать во что бы то ни стало. Она позвонила и просила ее навестить. Бегом, Миранда!

Некоторые из дверей в коридоре были распахнуты. В одной из комнат на кровати лежал глубокий старик. Глаза у него были закрыты. Возле него на деревянном стуле сидела девочка. Подняв брови, она разглядывала большие красные часы на своем запястье. Она что-то говорила, обращаясь к старику, и я догадалась, что она вслух считает для него секунды. Он улыбался, хотя глаза его и оставались закрытыми.

Мы миновали еще две двери, и в следующей палате я не без испуга увидела маленькую черную собачку, сидевшую в одиночестве на аккуратно застланной постели. В комнате, кроме нее, как будто никого не было. Я не могла удержаться — прикоснулась к рукаву Маккейба и показала на собаку. Увидев собачку, он остановился и пригляделся внимательнее.

— Что за чертовщина?

Собака увидела нас и зевнула. Маккейб подошел к дверному проему и уставился на маленькую табличку с именем пациента.

— Фредерик Даффек. Даффек — это что, порода собак? Фредерик, где твой хозяин?

— Здесь. — Из-за распахнутой двери появился гигант средних лет, с совершенно лысой головой, кожа на которой сияла, словно намасленная. Одет он был в пижаму цвета старой слоновой кости. Маккейб нисколько не растерялся.

— Здравствуйте. Увидел вашу собаку на кровати и подумал было…

Мужчина положил свою огромную ладонь на грудь Маккейба, вытолкнул его в коридор и захлопнул дверь прямо у него перед носом. Фрэнни довольно посмотрел на меня.

— Просто хер знает что. Настоящий дурдом, а? Этот тип какой-то блаженный. Может, собака входит в его курс терапии?

— Может, поищем номер десять — шестьдесят три? Но прежде чем попасть в палату Франсес, мы увидели еще одну сценку, которая запечатлелась в моей памяти. Все двери дальше по коридору были закрыты, кроме одной, соседней с номером 1063. Она была распахнута настежь.

В комнате находилась молодая женщина. Она стояла к нам спиной. На ней был мешковатый черный спортивный костюм, и ноги она широко расставила, отчего становилась похожей на перевернутую букву «Y». Перед ней на полулежал огромный камень серо-синего цвета, яйцевидной формы, с шероховатой поверхностью. Зрелище само по себе было странным. А уж в этом тихом, неприветливом заведении оно казалось чудовищно неуместным.

Она трижды коротко и шумно выдохнула — уф-уф-уф, — наклонилась и жестом тренированного силового гимнаста подняла камень себе на живот. Потом, снова сделав три таких же выдоха, опустила его на пол. Пауза, потом три выдоха, и камень снова поднимается вверх.

— Господи Иисусе! — прошептал Маккейб. Камень в этот момент находился почти у самого пола.

Выпустив его из рук, женщина обернулась. Она была очень красива.

— Доктор Забалино? — У нее была чудесная улыбка, которая погасла, едва только она нас увидела. — Здравствуйте. А я подумала, это мой врач.

Маккейб вошел в комнату и заглянул за дверь — нет ли там кого-нибудь.

— Почему вы поднимаете этот камень? В больничной палате? Это вам не повредит?

— Это часть моей медитации.

— Медитации ? Кто же в таком случае ваш гуру? Арнольд Шварценеггер? Ой! — Он сально улыбнулся и полез в карман. — Телефон звонит. Люблю аппараты с вибровызовом. Хоть бы целый день звонил. — Он вытащил маленький серый мобильник и со щелчком распахнул его. — Алло. А-а, привет, Франсес. Где мы? Недалеко. Будем у вас секунд через восемь. Да-да, здесь. В соседней комнате, у женщины, которая поднимает обломок скалы. Угу. Нет проблем. — Он закрыл аппарат и посмотрел на меня. — Франсес хочет сперва поговорить с вами наедине. Я подожду в коридоре.