Маргерит Дюрас - Любовник из Северного Китая

Китаец все же как-то спросил у Чанха, что он об этом думает, Чанх ответил: «Нет, нет, она в безопасности».

Девочка придвигается ближе к китайцу. Закрыв лицо руками, она говорит:

— И все-таки мы любим его, и вот почему… Ведь он не знает, что он прирожденный преступник. И никогда этого не узнает, даже если когда-нибудь убьет Пауло.

Они разговаривают о Пауло. Китаец находит его очень красивым, и Чанха тоже. Он говорит, что их можно принять за братьев, Пауло и Чанха.

Она не слушает его. Она говорит:

— После «Каскада» мы поедем за деньгами. Потом я вернусь вместе с ними в гостиницу «Шарнер». Когда мама приезжает в Сайгон, я всегда ночую там вместе с ней, как когда-то, когда я была маленькой, там у нас есть возможность поговорить.

— О чем?

— О жизни — девочка улыбается — о ее смерти — она улыбается — как и ты в Маньчжурии также разговаривал со своей матерью, особенно после той истории с девушкой из Кантона.

— Она, видно, много чего знает, твоя мать.

Да нет же, говорит девочка, нет, совсем наоборот, теперь она уже ничего не знает. То есть как бы знает все. И ничего. Серединка наполовинку: кое что она еще помнит, только неизвестно что, ни ей, ни нам, ее детям. Возможно, она до сих пор помнит названия деревень на севере Франции: Фрож, Бонни, Дуллан, и еще городов: Дюнкерк, например, помнит, где начинала свою преподавательскую деятельность, помнит, как выходила замуж за инспектора начальной школы.

«Каскад» находится над маленькой речушкой, которую питают источники, в диком парке недалеко от Сайгона. Всей компанией они поднялись на танцплощадку, она прямо над источниками, от которых тянет свежестью. Пока здесь еще никого нет, кроме двух метисок, в баре — платных партнерш, которые поджидают клиентов. Как только появляются клиенты, они ставят пластинки. Молодой вьетнамец принимает заказы. Весь персонал одет в белое.

Китаец с девочкой танцуют.

Старший брат смотрит на них. Хмыкает с издевкой.

Несчастье снова рядом. Оно здесь, в его непристойном, натужном смехе.

— Что его так смешит? — спрашивает китаец девочку.

— То, что я танцую с тобой.

Девочка с китайцем тоже начинают смеяться. А потом все меняется. Смех старшего брата становится лживым, резким. Он говорит, кричит:

— Прошу прощения, у меня это нервное. Не могу сдержаться… вы… вы так плохо подходите друг другу… Я просто умираю от смеха.

Китаец оставляет девочку. Пересекает танцплощадку. Подходит к старшему брату, который сидит за столом рядом с матерью. Подходит очень близко к нему. Методично рассматривает его, словно ему это очень интересно.

Старший брат пугается.

Тогда китаец говорит очень спокойно, очень ласково, с улыбкой:

— Извините, я вас плохо знаю, но вы меня интригуете… Зачем вы заставляете себя смеяться… Что вы имеете в виду?

Старший брат испуган:

— Я не ищу ссоры… но если речь идет об этом… драться я всегда готов.

Китаец искренне смеется:

— Я занимался китайской борьбой. Я всегда об этом предупреждаю.

Теперь пугается еще и мать.

— Не обращайте на него внимания, мсье, — кричит она. — Он пьян…

Старший брат пугается все больше и больше:

— Я что не имею права смеяться?

— Нет, — смеясь отвечает китаец.

— А чем это мой смех так вам не нравится?

Китаец ищет подходящее слово. Сначала ему ничего не приходит в голову. Он так и говорит, что, возможно, подходящего слова просто нет. Но тут же находит его:

— Лживый, ваш смех насквозь лживый. Вот оно, это самое слово: лживый. Один только вы и думаете, что смеетесь. На самом деле это не очень похоже на смех.

Младший брат поднимается, идет к бару, приглашает танцевать метиску. Он не слушает разговор китайца с Пьером.

Старший брат стоит возле своего стула, не приближаясь к китайцу. Потом садится и говорит совсем тихо:

— За кого он себя принимает, этот тип?…

Китаец продолжает танцевать с девочкой. Танец заканчивается.

Старший сын идет к бару. Заказывает мартель перрье… Старается держаться подальше от китайца. Китаец садится рядом с матерью, которая все еще напугана. Она спрашивает его дрожащим голосом:

— Вы правда занимались китайской борьбой, мсье?

Китаец смеется:

— О, нет… Никогда… Никогда, мадам. Вы даже не можете себе представить, до какой степени я далек от этого… мне просто это противопоказано, мадам…

— Спасибо, мсье, спасибо, — улыбается мать и добавляет. — Но ведь это правда, что все состоятельные люди в Китае ею занимаются.