Дмитрий Вересов - День Ангела

— Танька, перестань строить Никите глазки и не елозь! — командовала Даша. — Будешь кривокрылая. Верх неприличия для ангела!

— Не знаю, что я за ангел такой с черной головой, — жеманилась Таня, — не бывает таких ангелов.

— Наденешь капюшон с белыми кудряшками, и все дела, — объясняла Даша, вытягивая путаную нитку.

— Так это будет ку-клукс-клановец, а не ангел. Капюшон! Ну, вы и придумали, — смеялась Таня.

— С белыми кудряшками, я сказала! Какие могут быть белые кудряшки у ку-клукс-клановца? Что ты капризничаешь, Танька? Вот сейчас как иголку воткну! Дэн, давай, читай дальше! Обмахивается он! Это тебе не веер, а наша первая рецензия. Никита, для тебя кое-что есть в костюмерной. Переодевайся иди.

— Что происходит-то? — спросил Никита. В этом дурдоме всегда следовало уточнять, что происходит, чтобы не влипнуть в историю. — Может мне кто-нибудь объяснить?

— Нас заказали, — очень доходчиво объяснил пират Нодар и раскрутил между пальцами бутафорский кинжал.

— Славно, — высоко поднял брови Никита. — Это в каком же смысле? Доигрались?

— Идем всей толпой по адресу и поздравляем народ с Новым годом. Танцуем, веселимся, всех тормошим и раздаем подарки, — сжалилась Таня и объяснила: — Если ты, Кит, с нами, иди в костюмерную, переодевайся. Не бойся, там жена Дэна, она не отдаст тебя на растерзание девчонкам. Времени в обрез, Никита, стрелочки на часах бегут. Дэн, читай, что ли.

Никита, так и не опустив бровей, побрел к девчонкам-костюмер-шам, к которым относился с большим подозрением — им только в руки попади, а Дэн продолжил чтение, прерванное появлением Никиты:

— «В числе работ, допущенных к участию в конкурсе, особого упоминания заслуживает дебютный проект Нодара Долоберидзе и Дарьи Барсуковой, — важно, будто с трибуны, читал Дэн. — Отсутствие режиссерского образования не помешало авторам этой малобюджетной ленты…» Слушай, Татьяна, этому твоему знакомцу из редакции обязательно нужно было писать про отсутствие образования у авторов? Бестактно, по-моему.

— Так ведь честь и хвала: без образования, а такие крутые, что сразу чуть ли не в лауреаты такого… О! — воскликнула Таня, не закончив мысли, и Дэн обернулся, заложив пальцем страницу журнала.

В дверном проеме кухни неуклюже мыкался рыцарь, блистал фольгой, как начищенным серебром, что-то безрадостно бубнил в картонный шлем и разводил руками.

— Никита, подними забрало, — меланхолично посоветовал Нодар и заткнул кинжал за пояс.

Никита нащупал картонную крышку, робко поднял ее двумя пальцами и заворчал как старый дед:

— Я все время боюсь, что эта штука развалится. Я иду, а она шуршит, поскрипывает и потрескивает. И вид у меня глупее некуда, вам не кажется, дамы и господа?

— Не кажется! — воскликнула Даша, а Таня за чашкой, которую не выпускала из рук, растянула свою насмешливую улыбку. — Не кажется! — настаивала Дашка. — Отлично выглядишь! На сто баксов! И ничего не развалится — там такой клей! Камни склеивает.

— Ты меня успокоила, — проворчал Никита и захлопнул забрало — выпукло склеенную блестящую картонку с длинными вертикальными прорезями, захлопнул, чтобы скрыть недовольство во взоре. Черт знает во что его опять втянули. Дурдом, чего и ждать. Иди теперь куда-то кого-то развлекать, задыхайся под картоном.

— Ребята, уже совсем пора! — завопила Дашка и перекусила нитку у Таниного плеча. — Одеваемся и бежим! Дети, ангелочки, гномики, снежинки! Одеваемся — и вперед! Опоздаем, солнышки! Никита, надевай куртку прямо на латы! Ничего им не сделается! Нодар, что ты спишь?! Дэн, прикрой свою бороду дедморозовской, не забудь, пожалуйста!

И все завертелось-закружилось по Дашкиному хотению и велению, замелькали шапки и варежки, разлетались по хозяевам сапожки, захлопали двери, из дверей вылетали черти и ангелы, звездные мальчики и феи, бабочки и жуки, коты и медведь, и взбудораженная толпа через велосипедный тоннель высыпала на площадку. И Никита, который плохо видел сквозь постоянно падающее забрало, столкнулся там с каким-то поспешающим навстречу Дедом Морозом. Дед Мороз был точно не Дэн, потому что синий, а не красный, но хрюкнул при столкновении на удивление знакомо. Деда Мороза следовало, как говорится, разъяснить, и Никита поймал его за пышную бороду, оттянул ее за резинку рыцарской рукою и под бородой узнал… Сашку, старого своего купчинского кореша, с которым не виделся с тех пор, как топили они у Петропавловки почившего Перегринуса Четвертого породы бассет.