Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

* * *

На окраине Бухары у обочины трассы, ведущей в аэропорт, стояли две служебные «Волги». Изредка мимо в обе стороны проносились автобусы и грузовики. Михалыч и Серый пиджак, отойдя от машины метров на тридцать, негромко беседовали. Изнывающие от жары оперативники наблюдали за ними из машины.

—...Я тебе не помощник, — продолжал разговор Михалыч. — Свою работу я сделал. Исраилов — сдрейфил. Шум в республике, бабаи все вдруг на концерты потянулись, фамот наготовили, подарков... В общем, мне сказано — никаких действий. Я человек подневольный, разбирайся с Исраиловым.

— Витя, говорю тебе то, чего говорить нельзя. На Политбюро утвердили предолимпийскую программу. Ты понимаешь уровень?

— Так и хорошо. Я-то тут при чем?

— Ты — ни при чем! Я — при чем! Я ответственный, чтобы Высоцкий не просто участвовал, а так, как нужно, участвовал! Вот скажи, ты, когда с Ивлевой работал, не думал, что через нее можно на него давить?

— Думал.

— Ну так я только предлагаю довести до ума то, что ты начал. В долгу не останусь. Под тобой качается серьезно. Обещаю—помогу. На узбека твоего найдем как воздействовать.

— Что ты хочешь, чтоб я сделал?

— Задержи Ивлеву в рамках дела, которое ведешь.

— Нет. Давай-ка пиши запрос. Мы документы передадим — и разбирайся в Москве.

— Москва—гнилое место. У него куча знакомых, звонки, шум... Да и ее действия—на твоей территории. Пусть Владимир Семенович дорабатывает концерты. Бабаи пусть хоть на руках его носят, а перед отъездом — снимешь ее с самолета. И всё.

В номере Володя сорвал с себя потную рубашку и упал на диван.

— Ой, жара невыносимая. Давай поспим пару часов, я поставлю будильник, — устало обронила Татьяна, раздеваясь на ходу.

Она поставила будильник на три часа и, перешагнув через свернутый ковер, едва не споткнулась о медный кувшин — все покупки лежали на полу в большой комнате.

— Я в душ.

Володя включил телевизор. Сел в кресло, взял гитару и начал тихо перебирать струны. Монотонная узбекская речь из телевизора сливалась с шумом воды из ванной. Где-то в соседнем дворе скрипели детские качели, и детский высокий голос заунывно, как плач муэдзина, что-то напевал.

Лай собаки растворился в скрипе качелей. В ванной что-то напевала Татьяна... Дверь ванной, рассохшаяся от жары, вдруг напомнила древнюю фреску.

* * *

Резко зазвонил телефон. Дремавший Кулагин вскочил с кровати и поднял трубку.

— Париж? Да, конечно, соединяйте. — Держа трубку возле уха, он недоуменно посмотрел на Нефедова. — Откуда она знает телефон?

— Твои дали. Откуда еще? — зевнул Толик.

— Да, здравствуй... — заговорил Кулагин в трубку. —.. .А как ты?.. Володя? Да все в порядке! Мы на рынок ходили... Да что ты... все хорошо! Я его только что... Да почему?.. Ну хочешь, я схожу к ним... То есть... ну... у него... номер на другом этаже. Подожди. Да я клянусь тебе, у него все... Ладно! Я бегу! Он тебе перезвонит, успокойся, прошу тебя! Бегу!

Он натянул джинсы и, застегиваясь на ходу, выбежал в коридор.

Нефедов неодобрительно глянул в сторону не закрытой Севой двери.

— Ну люди... Зачем бегать-то? Телефон же есть! — Он тяжело приподнялся и дотянулся до аппарата. Набрал местный номер, послушал гудки.

* * *

В номере люкс надрывался телефон.

— Володя, возьми! — крикнула Татьяна из ванной.

Телефон продолжал трезвонить, когда Татьяна вышла из ванной с обмотанной полотенцем головой и подняла трубку.

— Алле.

В этот момент входная дверь с треском распахнулась и влетел испуганный Кулагин. Они с Татьяной одновременно заметили Володю, лежащего на полу в беспомощной позе. Татьяна завизжала, прижав к груди телефонную трубку.

— Что там? Говори! Алле! Дебилы! — слышался из трубки голос Нефедова.

Спотыкаясь о брошенные на полу кувшины, заметался по номеру Кулагин. Татьяна кричала, приподняв голову Высоцкого...

Кулагин побежал в ванную и тотчас появился опять, неся в дрожащих горстях воду. Налетел на свернутый в трубку ковер, разлил воду и опять побежал в ванную...

Заскочил полуголый Нефедов с чемоданчиком в руке. Высыпал все содержимое на ковер, нашел пузырек с нашатырем, сунул Высоцкому под нос, стал бить его по щекам...

Кулагин брызнул воды Володе на лицо, принялся растирать ему уши и щеки...

Татьяна поднимала и опускала Володе руки, хлопала по щекам в надежде привести его в чувство.

— Ты меня слышишь? Володя? Не пугай меня...

— Давай положим его вот так.