Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

Наступила тишина.

— Э-э, ты че смотреть стоишь? Убэй его, сичас убэй! — крикнул, опомнившись, Упитанный, обращаясь к жилистому парню с бельмом на глазу. Тот подбежал и попытался поднять его. Приказов парень обсуждать не умел. Лишь на секунду задумался — здесь или нет. Затем он и еще несколько молодых людей, точь-в-точь похожих на киношных басмачей, двинулись к Высоцкому. Тот все еще стоял у машины.

Неожиданно между ними и Высоцким возник аккуратно одетый молодой человек. Он миролюбиво заговорил по-узбекски. Еще несколько похожих на него, как родные братья, молодых мужчин ввинтились в возбужденную, пестро разодетую толпу. Негромкие уговоры и жесты, недвусмысленно призывающие к миру, сделали свое дело — взрывоопасная ситуация начала улаживаться.

— Садитесь, садитесь, Владимир Семенович, — проговорил один из них. Наклонившись к водителю, он шепотом приказал: — Езжай тихонечко. И вы тоже, — отнесся он ко второй машине. — Давай, давай, давай!

Оставив своих сотрудников сдерживать наседавшую толпу, Кибиров бросился к имениннику. Торопливо зашептал ему на ухо:

— Гурмэн Силибурович, это артисты. Их Рашидов в республику пригласил. Будет совсем неудобно. Я вас прошу... Я присматриваю за ними. — Он склонился еще ниже и украдкой показал удостоверение.

Именинник встал не спеша. Властно прикрикнул на Упитанного:

— Эй, Хансул! Иди сюда!

Упитанный сразу же сдулся, но все еще пробовал держать масть.

— Гурмэн-ака, я поговорить хочу с гостями здесь!

— Ты в гостях у мэне, иди за стол!

Упитанный заковылял к столам, и наседавшие

на машину гости мгновенно расступились.

— Володя! Боже мой! Что ты делаешь?! — запричитал Фридман, в суматохе оказавшийся в машине с Володей. — Что ты такое делаешь?! Здесь же нет советской власти. Они тут творят что хотят! Зачем мы сюда поехали?!

— Твоя идея была, — сквозь зубы процедил Володя.

Машина медленно, с достоинством выехала на дорогу. Как только шины коснулись асфальта, водитель резко набрал скорость.

— Леонид Борисович! — обернулся он к Фридману. —Только по городу. В район не поеду больше.

— Конечно, Виталик, конечно, сейчас в гостиницу.

Во второй машине Нефедов и Леонидов, которые оставались в стороне от событий, пытались осмыслить случившееся.

— Сейчас и мы с тобой огребем! — усмехнулся Паша.

— За что? — не понял Толик.

— За Татьяну.

— А что там было-то?

— А ничего... Хотели Высоцкого — получили Высоцкого.

Михалыч вышел из лифта и пошел по коридору гостиницы, покручивая на пальце ключ от своего номера. И вдруг услышал песню в исполнении Высоцкого. Голос доносился из номера 542. Постояв секунду перед дверью, Михалыч без стука вошел. В небольшом трехместном номере устроились трое его сотрудников и две девушки-узбечки в гостиничной униформе. На тумбочке между кроватями едва-едва помещались бутылка портвейна, чайные чашки и надломанная шоколадка на куске фольги. Кассетный магнитофон играл на подоконнике.

Увидев Михалыча, оперативники вскочили, а раскрасневшиеся девицы застыли.

— Это что? — тихо осведомился Михалыч.

— Отдыхаем, Виктор Михайлович, — немного расслабились ребята. — Присаживайтесь.

Михалыч перегнулся через тумбочку, дотянулся до шнура от магнитофона и дернул. Песня оборвалась. Он еще раз рванул шнур, и магнитофон, перелетев через тумбочку, оказался у него руках, по ходу сбив бутылку портвейна на пол. Михалыч нажал на все клавиши одновременно и вытащил кассету.

— Еще есть? — спросил он, зло оглядев своих сотрудников.

— Мы пойдем, — пробормотала одна из девушек. Они прошмыгнули мимо Михалыча в дверь.

— Тут «хвостик» еще, — ответил один из оперативников, виновато, как нашкодивший ученик, — на одну не поместилось. — Он достал из тумбочки вторую кассету и отдал Михалычу.

— Всё. Спать! — приказал Михалыч, выключил свет и захлопнул дверь.

Он быстро прошел по коридору к служебной лестнице и побежал вниз. На коммутаторе обнаружил сонного радиста, который при виде Михалыча буквально взлетел над стулом.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — поинтересовался Михалыч у несознательного радиста, сунув ему под нос кассету.

— Я, это... переписал ребятам, они же не слышали.

— Я тебя спрашиваю — ты понимаешь, что сделал?

— Это же просто песни, — тянул радист.

— Ты скопировал оперативную запись. Ты мог это сделать только по приказу. Операция секретная. Ты отвечаешь за эту долбаную секретность своей башкой! Честью офицера, если она у тебя есть, щенок!.. Объяснительную на мое имя!