Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой.

Михалыч присел в кресло. Он давно прикинул объем работ на все предстоящие гастроли. Нужно было оперативно перекидывать оборудование из одного города в другой. Гастрольная бригада должна была перемещаться по маршруту Бухара-Фергана-Навои-Учкудук-Ташкент. В каких гостиницах забронированы места, известно. Нужно было опережать гастролеров хотя бы на несколько часов.

— Все заведено на коммутатор, — тихо отчитался Кибиров. — Мы этот номер еще в прошлом году оборудовали.

— Хорошо.

Из соседней комнаты послышался голос техника Тимура:

— Виктор Михалыч! Тут кое-где провода целы, но микрофоны оторваны.

— Как — оторваны?

— Они же импортные... Для дома, для семьи, как говорится...

— Найти и вмонтировать.

— Но, Виктор Михалыч...

— Головы поотвинчиваю.

Михалыч вышел из номера, за ним потянулись все остальные. Открывая дверь, Михалыч едва не пришиб директрису.

— Уважаемая! Нам необходимо заселиться. Наших сотрудников — двенадцать человек. Плюс я. Счет — на управление.

— Извините, бронь у нас только именная, нужны паспортные данные.

— Не нужны. Селите поштучно. Всё. — Он повернулся к Кибирову. — Работай, а я в аэропорт.

Москва, 28 июля 1980 года

Было уже поздно. Все расходились. Севке не то чтобы не хотелось уходить из Володиной квартиры — просто он не понимал, куда и зачем ему сейчас идти. Он сидел за столом, пил не останавливаясь, ни с кем не разговаривал. Водка не опьянила, а пришибла. Ни одной мысли, ни одного желания. Пустота. Все. Ничего больше не будет. То есть, наверное, будет, но...

Рядом сидел Володин сын. Он тоже молчал. Молчал уже несколько дней. Севе показалось, что надо бы ободрить его.

— У тебя все будет хорошо! — сказал он Никите, потрепав его по голове.

— А давайте за это и выпьем! — подхватил кто-то из присутствующих. — Никита! А ты чем вообще занимаешься?

— Давай за тебя, за Аркашу!

Выпили и поговорили. Что нужно сделать, чтобы детям было хорошо.

— Все сделаем!

— Все будет хорошо. Ну, я, пожалуй, пойду.

— Я тоже...

— И мы тоже пойдем.

Женщины убирали со стола, за которым молча сидели Сева и Никита.

— Ты знаешь, что год назад было то же самое? — вдруг прервал молчание Сева.

Никита кивнул.

«Странно! Откуда ему знать? — подумал Сева. — Хотя Володя мог рассказать. Да нет, никогда бы он не рассказал. А кто-то другой, кто был там — Паша, Таня, — они могли...»

— Я ведь тогда ничего не знал... То есть знал, конечно. Но у него же всегда: «Я в порядке! Я в норме!» Я и верил. А ты?

Никита снова кивнул.

«Чего это я вдруг вспомнил?—задумался Сева. — Ах, да! Ребята, какого-то кагэбэшника выгнали из квартиры. Он же из Узбекистана».

— Да спите вы. Это я.

— Что ты там устроил? Что ты потерял?

— Галя, спи... И успокой маму.

— А может, не надо ворочать ничего в половине третьего?.. — откликнулась мама.

— Мне улетать утром.

Из комнаты вышла жена:

— Куда ты едешь? Почему вечно все наспех? Мама вчера делала генеральную уборку — теперь не найдешь ничего.

Из комнаты выглянула разбуженная дочь.

— Спи, маленькая. Иди. У девочки завтра экзамен.

Галя помогла мужу собраться. Потом, когда все угомонились, они с Шлей вдвоем сели на кухне и долго еще трепались и хохотали.

— Вот ведь Пашка! Позвонил среди ночи — «летим»! Сначала отменил, а теперь — «летим». Володя лежал в больнице, но ушел. И вот решили ехать. Не пропадать же деньгам? А деньги нам очень кстати. Но как-то странно, почему все ночью?

—Ты знаешь, я тебе не успела сказать... Пока ты был на спектакле, звонила Володина мать, искала Володю, плакала. Говорила, что боится за него, что врачи настоятельно рекомендуют вернуться в больницу, а то может быть плохо.

— А Пашка позвонил час назад, сказал, все нормально, — удивился Сева. — Сказал: «Едем! Ты как?» Я: «Да никак. Еду, конечно».

* * *

До самолёта оставалось полтора часа. Сева выскочил на улицу поймать машину. Не тут-то было. Поехал на Центральный аэровокзал. Автобус на Домодедово уже ушел—следующий через час. Таксист озверел, затребовал червонец да еще взял семью с чемоданами — и с них червонец, а по дороге сломался. Наконец остановил коллег и распихал пассажиров по двум машинам.

Когда Сева вбежал в здание аэропорта, регистрация уже давно закончилась.

Севка подбежал к стойке регистрации, и женщина в аэрофлотовской форме с рацией сразу же повела его на посадку.

— Кулагин? — переспросила она. — Пойдемте скорее!