Олег Рябов - КОГИз. Записки на полях эпохи

Надо срочно провести ревизию и ремонт холодильника и заправить его фреоном. Сейчас мы перегружаем мясо в резервную камеру, но места там не хватит. Фреона надо восемьсот килограммов минимум. Да, еще чего хотел у тебя спросить: вот Веснин из Мордовии в Совмине РСФСР, он тебе дядя, что ли? Просил тебе привет передать, когда узнал, что я теперь в Горьком живу.

– Да, это мой троюродный дядька, мы все, Веснины, корнями из Краснослободска. Он любит везде хвастаться, что он мордвин номер один.

– А вот Янаев всем говорит, что он мордвин номер один.

– Был бы, если бы не пионерскими организациями руководил, а чем-то посерьезнее.

– А он теперь, по-моему, в МИДе работает.

– Не знаю, не знаю! Мой дядька говорит, что он мордвин номер один. А за привет – спасибо. Митрофан Демидович, у меня месячные фонды на фреон – тонна двести на всю область. Остатки на складе – двести килограммов. А вы говорите – тонну!

– Валера, у тебя в Арзамасе на складе сколько лежит?

– Тоже двести!

– А в Гороховце, у военных, на складах округа?

– А нашего там нет ни грамма.

– А не нашего?

– Ну, там полтонны – резерв владимирский и полтонны – резерв ивановский!

– Вот и все, Валера! А ты говоришь: фреона нету! Думай, как через три часа доставить его на заречную бойню. Если хочешь, я позвоню генералу Булгакову, он сейчас заместитель командующего Московским округом, Гороховецкий полигон и все, что там есть в радиусе полста верст, – ему подчиняется!

– Митрофан Демидович, можно я вам перезвоню через полчаса? Оставьте телефон, по которому с вами связаться.

– Через полчаса я буду у себя в кабинете. Звони туда. А на бойне телефон: Рапанов тебе сам перезвонит через десять минут. Да, Валера, сразу же высылай сюда две ремонтных бригады с полным комплектом, два генератора и шесть хороших прожекторов переносных. Ну, заранее благодарю тебя и записываюсь в твои должники.

Уже через пару дней Дед выгнал Соловьева в качестве премии на охоту, как тот ни сопротивлялся.

Подышать лесом и пострелять Сергей отправился в Лапшангу, столицу некогда почти суверенного, а теперь Богом забытого государства УнжЛАГ. Узкоколейка тянулась когда-то от Сухобезводного на север на сто пятьдесят километров и кончалась непонятно где. Ходили по ней трофейные немецкие паровозики не торопясь, покачиваясь на полусгнивших кривых шпалах: вагончиков было – два, три, от силы четыре, и можно было при желании по насыпи перебежать из последнего в первый, не сильно запыхавшись. Остановки назывались «лагпункт-пять» или «лагпункт-семь», это были заброшенные поселки на месте многолюдных когда-то сталинских лагерей, и доживали свой век в этих поселках какие-то странные люди: бывшие заключенные, оставшиеся на поселении да такие же бывшие «вохры», которым некуда было податься. Со временем узкоколейку наполовину разобрали, и Лапшанга стала крайней обжитой точкой на севере области. Здесь у Сергея был знакомый егерь Яков, а точнее, охотник-промысловик, к которому он и ездил два-три раза в год.

Зеленые болотные кочки были прошиты белым и красным бисером клюквы и брусники. По ним бродили, жируя, выводки молодых глухарей. Большие, светло-шоколадные, глупые, они еще не обрели необходимой сторожкости. И это редкость, но на кочках их можно было встретить по три-четыре птицы вместе. Тетеревов и рябчиков здесь стрелять было не принято: «их только лисы едят» – говорил Яков. Две ночи удалось посидеть на построенном загодя лабазе над овсами: караулили медведя. Тот выходил, но далеко, на другом конце поля, – не стреляли, чтобы лес не пугать. В омуте маленькой местной речушки в жаки налезли щурята с голавликами: варили уху. Пили спирт, который привез с собой Сергей, парились в бане, а после бани пили самогон.

Вернулся в город Сергей посвежевший, обветренный и загоревший, с блеском в глазах. На комбинате первым, кого он увидел, был Мишка – Халим.

– Сергей Сергеевич, – с радостным криком встретил он Соловьева еще на подступах к проходной, – у нас новость. Главный инженер у нас новый: Разенбаев, его Дед забрал из Гипрогазцентра.

– Эх, Мишка, Мишка, да не Разенбаев, а Розенбаум. Знаю я его. А Ловчев-то где?

– Ловчев теперь большой человек. Он – заместитель начальника управления мясомолочной промышленностью.

На проходной Соловьеву сказали, чтобы он шел прямиком к директору. Тот встретил его сидя за рабочим столом с «Огоньком» в руках и строго разглядел с ног до головы.