Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк

Конечно, Шарль не стал с ним делиться, как трудно удержать за рога напуганную козу, когда ей делают педикюр, но все же рассказал достаточно для того, чтобы напарник понял, на каком ковчеге он отправился в плавание.

Молчание.

– Но… Как это… Кой черт понес тебя на эту галеру? [357]

– Чтобы пристать к берегу, – засмеялся Шарль.

Молчание.

– Знаешь поговорку про деревню?

– Валяй…

– «Днем скучно, ночью страшно».

Улыбался. Решительно не понимал, как в этом доме может быть хоть мгновение скучно и чего можно бояться, если тебе повезло спать в объятиях такой героической женщины…

Да еще с такой красивой грудью…

– Что ты все молчишь да улыбаешься, как идиот… – продолжал он удрученно.

– …

– Тебе очень скоро все это осточертеет.

– Нет.

– А я уверен… Это сейчас ты в облаках витаешь, влюблен, но… черт! Мы ведь уже с тобой знаем, что такое жизнь, разве нет?

(Филипп как раз находился в процессе развода с третьей женой).

– Да нет… Я-то как раз не знаю…

Молчание.

– Эй! – продолжал Шарль, хлопая его по плечу, – я не собираюсь оставлять дело, я просто хотел тебя предупредить, что теперь буду работать по-другому…

Молчание.

– И такая заварушка из-за женщины, с которой ты едва знаком, которая живет в пятистах километрах отсюда, у которой уже пятеро своих шалопаев и которая носит носки из козьей шерсти?

– Именно…

Опять молчание, очень долгое.

– Знаешь, что я тебе скажу, Баланда…

(Ох уж этот снисходительно-благожелательный тон знатока мух и колбасных обрезков… Тьфу!)

Компаньон повернулся, подзывая официанта, и закончил фразу:

– Это замечательный проект.

И еще, придерживая дверь:

– Слушай… Мне кажется, или ты уже попахиваешь навозом?..

В первый раз отец не вышел встречать их к ограде.

Шарль обнаружил его в подвале, в полной растерянности, он не понимал, зачем он сюда спустился.

Поцеловал его и помог подняться в квартиру.

Еще больше расстроился, рассмотрев его при свете. Как изменилось его лицо.

Кожа огрубела. Пожелтела.

К тому же… Он весь порезался, бреясь к их приезду…

– Папа, в следующий раз я подарю тебе электробритву…

– Брось, сынок… Не траться…

Довел его до кресла, сел напротив и долго вглядывался в его поцарапанное лицо, надеясь найти в нем что-нибудь более ободряющее.

Анри Баланда, этот величественный старик, почувствовал это и сделал все, чтобы отвлечь внимание единственного сына.

Но пока он пудрил сыну мозги своим садом и кухней, тот невольно погружался в раздумья о ближайшем будущем.

Значит, он тоже скоро умрет… И так без конца?

Не завтра. И, будем надеяться, не послезавтра, но… Анук была совершенно права, когда говорила. Мистенгета отдал Алексису, а в память о ней останется только одно: жизнь.

Как дар.

Закудахтала мать, и отвлекла его от глубокой философии на мелких местах:

– А как же я? Ты что, меня даже не поцелуешь? Ты только стариков в этом доме замечаешь, да? – она тряхнула своим париком. – Господи помилуй… Что это за прическа… Никогда с этим не смирюсь… У тебя же были такие замечательные волосы… Что ты смеешься, как дурачок?

– Потому что твое наблюдение стоит всех тестов ДНК! Такие замечательные волосы… Только родная мама могла сморозить эдакую глупость!

– Если бы ты действительно был моим сыном, – процедила она сквозь зубы, – в твоем возрасте ты бы был полюбезнее, можешь мне поверить…

Дал ей прижаться к своей шее, так гладко выбритой…

Едва ужин закончился, оба оболтуса убежали наверх досматривать фильм, а Шарль сначала помог матери убрать со стола, потом отцу – разбирать бумаги.

Пообещал ему, что на следующей неделе заедет вечерком и поможет заполнить налоговую декларацию.

Пообещал это ему, а себе, что будет приезжать к ним каждую неделю этого финансового года…

– Рюмочку коньяка?

– Спасибо, папа, но ты же знаешь, мне сегодня ехать… Кстати, а где ключи от твоей машины?

– На консоли…

– Шарль, это глупо – так поздно выезжать в такую давнюю дорогу… – вздохнула Мадо.

– Не беспокойся. Я же не один, со мной два таких трепача…

Кстати… Пошел в коридор и, ступив ногой на первую ступеньку лестницы, крикнул им, что пора ехать.

– Эй! Вы слышали?

Ключи… Консоль…

– Как же так? – удивился он. – А что вы сделали с зеркалом?

– Мы его отдали твоей старшей сестре, – отозвалась мать, откуда-то из глубин посудомоечной машины. – Да, она очень его хотела… В наследство, авансом…