Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк

Повсюду искал Кейт.

– Она пошла отнести цветы Тотетт, – сообщила ему Алис. – Она просила, чтобы я попрощалась с тобой за нее.

– Да но… А когда она вернется?

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Нуда, поэтому она и попросила попрощаться с тобой за нее…

Значит, и она предпочла избежать ненужной сцены…

Ему показалось, что так вот уйти это было жестоко.

Под темной аркадой дубов вновь вспомнил, как уходила Эллен, пока Балу учил Маугли петь:

Немного нужно, чтоб быть счастливым.

О да! Совсем-совсем чуть-чуть…

Выдохнул: больно, повернул направо и вновь оказался на асфальтированной дороге.

«ПАРИЖ 389»

На протяжении трехсот восьмидесяти восьми километров Шарль ни о чем другом думать не мог, все еще под впечатлением от прожитого дня. Ехал «на автопилоте», его захлестывали свежие воспоминания.

Недра, как раненый птенчик, с открытым ртом, клички лошадей, улыбка Луки в зеркале машины, его сабля из позолоченного картона, церковная колокольня, следы мела на стволах каштанов, любовное письмо, которое Алексис хранит в своем портмоне, вкус «Порт Эллен», визг девицы, которую Лео вздумалось сбрызнуть спреем «Приманка для кабана, запах возбужденной самки», и запах клубничных конфет, плавящихся на кончиках прутьев, плеск воды в ночной реке, ночь под звездами, теми самыми, в которых якобы разбирался мужчина, от которого она хотела иметь ребенка, ослики в Люксембургском саду, тот Quick, куда он так часто водил Матильду, магазин игрушек на улице Кассет, у которого и они с ней не раз предавались мечтам, под названием «Давным-давно…», дохлые мухи в комнатах конюхов, этот олух Мэтью, так и не сумевший выделить ДНК счастья, округлость ее колена, когда она села рядом с ним, последовавший за этим шутливый разговор, смятение Алексиса, футляр, в котором он спрятался, грустная улыбка Большого Пса, косящие глаза ламы, мурлыканье кошки, пришедшей утешить его в печали, вид из окна у них на кухне, Корина с ее мещанством, которым она как стеной отгородила ранимого своего супруга, хохот их Марион, которая вскоре им там все в пух и прах разнесет, ее манера дуть на челку, даже когда ее волосы аккуратно причесаны, детские крики и грохот консервных банок тогда, на празднике, розовый куст Wedding Day, [247] провисший под тяжестью цветов возле беседки, развалины Помпеи, танец ласточек и неодобрительное уханье совы, когда они завели Нино Рота, [248] голос Нуну, когда он в последний раз загонял их спать, водитель грузовика, отошедший пописать, пожилой профессор, оставивший на щеке младшей дочери след прекрасного эфеба, вкус теплых, незнакомых ему фруктов, тенниска, которую он больше никогда не наденет, пророчество Рене, их дурачество с вокзальными весами, мышь на ковре, десяток детей, с которыми ужинал вчера, уроки за одним большим столом, официальное заключение социальных служб, мост, который однажды рухнет и окончательно отрежет их от мира, элегантность несущих конструкций, серо-зеленые пятна лишайника на камнях лестницы, рядом ее лодыжка, очертания замков, изысканность лепнины, останки автомобиля, две ночи в отеле по соседству с моргом, мастерская Алис, запах подгоревших кроссовок, родинка на ее затылке, от которой он не мог оторвать глаз все то время, пока она изливала ему душу, словно бы Анук подмигивала ему всякий раз, когда Кейт, смеясь или плача, закрывала лицо руками, мужество малыша Ясина, мужество их всех, запах жимолости и люкарны с волютами, коридор на втором этаже, где на стенах они написали, о чем мечтают, ее собственная мечта, соболезнования полицейского, урны с прахом в сарае, презервативы среди кусков сахара, лицо ее сестры, жизнь, от которой она отказалась, матрасы, которые она сдвинула вместе, паспорт, должно быть, давно просроченный, мечты об изобилии, которые привели ее к бесплодию, толщина стен, запах подушки Самюэля, смерть Эсхила, фары в ночи, отбрасываемые ими тени, распахнутое ею окно…

На последнем километре, в Париже, где, согласно электронному табло, воздух был «достаточно чист», осознал, что всю дорогу туда он был одержим смертью, а на обратном пути ошеломлен жизнью.

Одно лицо наложилось на другое, и буква, что соединила их имена, потрясла его окончательно.

Правила тут не работали, а вот с судьбой, и на слух понятно, попробуй поспорь-ка.

Поехал в офис. Чуть не взорвался, обнаружив, что свет не выключен. Смирился. В другой раз побесится. Поставил мобильник заряжаться, нашел свою дорожную сумку и наконец-то переоделся. Пока возился с одной из штанин, оглядел стопку писем, ожидавших его на столе.