Юрий Калмыков: Самопознание шута

Почему бы каждому из нас хоть разок не провести эксперимент – задержаться после пробуждения и не вспоминать: кто я? Простой опыт, доступный каждому! Зачем спешить, если я уже есть?! Просто смотреть и не спешить вспоминать себя. Интересно, что из этого получится? Сейчас как раз такой редкий случай, поэтому провожу эксперимент: задерживаюсь, не спешу кем-то оказаться, просто смотрю…

…что-то есть знакомое в этой бездне. Я жил в этом сне: сонные, медлительные люди с открытыми сонными глазами, их жилища, которые они строят из старых, кем-то забытых снов. Из старых разложившихся снов вырастают растения. Переработанными снами люди питаются, шьют себе одежду. Тела у них есть, наверно, потому, что они кому-то когда-то приснились. А теперь они снятся мне. Смешные люди! Наверно, думают, что они настоящие! А что им ещё остаётся?!

Вот комическая старушка с безумными чёрными, широко открытыми, испуганными глазами, обессиленная, полысевшая, с тяжкими усилиями поднимается по лестнице. Позади её сопровождает вежливый молодой человек с двумя чемоданами в руках. Взгляд у него задумчивый. Что он может видеть, кроме своего сна и чужих снов?!

Они идут в квартиру, которая мне что-то напоминает из безумно далёкого прошлого. Книжные полки вдоль стен. Как здесь всё фантастически убого! Они пережёвывают мысли и считают это чем-то значительным – в сонном мире других ориентиров нет.

При желании можно, наверно, вспомнить, кем я был в этом сне и что делал, но не всё ли равно?! Ни к чему здесь не хочется прикасаться, особенно к своим прошлым мыслям. Это что? Зеркало? Задёрнуто какой-то мешковиной. В зеркало смотреться не стоит, я не спешу вспоминать, кто я есть.

Звонок!!! Безумная старушка звонит в пустую квартиру! Зачем??? Я аж вздрогнул!»

– А это что, на кухонном столе? Моя чашка! Я много раз держал её в руках. Какая, однако! О! Это творческая мысль художника, достойная уважения, совершенная форма! Везде можно достигнуть чего-то подлинного, даже здесь!

«Вот и старушка, приплелась на кухню, видит меня, села в изнеможении.

Она не была такой старушкой. Это же моя бывшая жена! О! Да! Я целовал эти губы! Но почему такая тоска меня охватывает? Эта тоска держала меня здесь, волновала, казалась чем-то важным».

– Георгий?!

«Да, это её голос!»

– Да, это я!

«Теперь я вспомнил себя полностью, но почему мне не хочется прикасаться к своим воспоминаниям? Если бы мы действительно любили друг друга, то сейчас бросились бы друг другу в объятия, поскольку любовь – это из реального мира, а здесь – недоверие. Вот основной порок этого мира! Жаль!»

– Ты пришёл за мной? Как там? Ты в раю или в аду?

– Ха-ха-ха-ха! – «мне просто смешно!» – У тебя талант задавать дурацкие вопросы! Если я в аду, то ты, конечно, со мной не пойдёшь! А если вдруг в раю, то ещё подумаешь!

– Ты никогда не можешь ответить ни на один вопрос!

– А может быть, муж в аду, а жена в раю или наоборот, а по выходным они встречаются, где-нибудь в загородном доме. Чудесно!

– У тебя ужасный характер! От тебя никогда ничего не добьёшься! И характер твой не улучшается – на него ничего не действует!

– По-моему, ты мне это как-то уже говорила…

– Перестань! Я тебе задала вопрос!

– Ну хорошо! Я не помню!

– Не помнишь???

– Не помню. Пока я здесь – не помню! Я здесь как будто ещё во сне. Ты многое о себе помнишь, когда ты во сне?! Но первое моё впечатление, когда я здесь оказался: как всё убого и нереально! Но скорее всего, там такая же дрянь, как и здесь, только в каком-нибудь другом виде.

– Там всё должно быть иначе! Ты же не помнишь ничего!

– Почему там должно быть иначе? Нигде не будет иначе, если мы – это мы.

– Там всё должно быть иначе!

– Как же! Сейчас!

Пространство вокруг Георгия стало «не таким», и появились заметные признаки неподвижности и сна.

– Лютик! Решайся! Ты идёшь?

– С тобой – ни за что!

Константин знал, что лифт не будет работать, поскольку он имел дело с Людмилой Петровной. Константин специально поинтересовался у консьержки, как часто не работает лифт.

– Всегда прекрасно работал! Это кто-то полчаса назад нажал кнопку, она запала…

«Можно не слушать. На поверхности всегда найдутся „реальные“ причины материалистического характера. Бог создал материалистов совершенно случайно, и поэтому они так любят слово „случайность“, – рассуждал Константин. – Я думаю, лифт не смог выдержать надвигающейся трагедии в лице Людмилы Петровны – впал в глубокую депрессию! Но какую роль играю я в этом спектакле?»