Валерий Козырев - Джесси

– Давай присядем, – предложила она.

Они сели на скамейку. Вика положила букет себе на колени.

– Гена, можно я задам тебе один вопрос?..

– Конечно можно.

– Скажи: ты счастлив?

– Настолько, насколько это возможно.

– Ты что-то не договариваешь.

– Я часто вспоминаю о тебе…

– Я тоже часто вспоминаю о тебе… Хотя и старалась забыть обо всём, что между нами было, но безуспешно. Боже, какая я тогда была дура!.. Гена, почему всё так случилось?! Ведь всё зависело только от нас! Только от нас… Если бы мы захотели, то могли быть вместе, могли быть счастливы!

Она заплакала. Гена сидел и, казалось, сосредоточенно рассматривал носки своих ботинок.

– Марьяна, ты ни в чём не виновата, – наконец сказал он не своим, осевшим голосом. – Если в этом и есть чья-то вина, то только моя. У меня было достаточно времени подумать обо всём, что произошло, и я часто ловлю себя на мысли, что если б было возможно вернуть всё назад, то, наверное, поступил бы иначе. Ну, а сейчас мне остается только одно: жалеть о том, что случилось, и мириться со всем, что есть. Хотя, если честно, это удается с трудом…

Она подняла на него мокрые от слез глаза.

– Прости Гена, что не смогла быть настойчивой, хотя это было в моих силах… Просто, у меня появился другой, более лёгкий выбор, и я его сделала. Подумала, что так будет лучше для нас обоих, но ошиблась. Если бы и я… если бы я тоже могла вернуть всё назад!..

– У тебя проблемы с Антоном?

– Нет. Он хороший, любящий муж, у нас прелестная дочурка… Внешне у меня всё благополучно и я ничего не хочу менять в своей жизни. Вот, только эти воспоминания… Я очень нуждалась в этой встрече.

– Я тоже.

– У тебя кто-то есть?..

– Нет.

– Гена, если у тебя появится девушка – верь, что женщины ещё по-прежнему способны любить! И по-настоящему счастливы мы можем быть только с теми, кто нуждается в нас и любит…

Она грустно улыбнулась. Он взял её за руку.

– Марьяна, я желаю тебе счастья.

– Я тебе тоже…

Так же, как и прежде, шумел листьями каштан. Так же жил город своей суетой… Время словно повернулось вспять. Но им пора было прощаться, и они знали это. Марьяна поднесла букет к лицу.

– Белые розы… Для меня теперь они навсегда останутся символом расставания…

Он, как и прежде, проводил её до дверей подъезда. Оба понимали, что сейчас, когда они попрощаются, порвется та нить, которая ещё хоть как-то связывала их воспоминаниями, какими-то надеждами, поэтому расставаться было больно… Потому что расставание это – было расставанием навсегда.

Лишь только по прошествии некоторого времени Гена понял, насколько он нуждался в этой встрече с Марьяной, и что всегда искал знакомые черты её лица, характера, манеру поведения во всех знакомых ему девушках. И странно: вроде бы должно было быть наоборот: после встречи с ней чувства, казалось, должны были полыхнуть с новой силой. Но в душе все как-то обмякло, успокоилось, и прошлое теперь больше не владело им так сильно. Между тем, его отношения с Аней становились всёближе. После вечерних молодежных собраний он не раз провожал её до дома. И как-то, когда она, прощаясь, протянула ему руку, он помимо воли задержал её в своей чуть дольше, чем если бы это было просто расставание. Аня смутилась, но руки не отдернула. Он отпустил руку, она улыбнулась и заспешила по тропинке к калитке своего дома.

От Аниного дома можно было пройти берегом озера и сразу же выйти на соседнюю с его домом улицу, намного сократив этим путь. Гена шёл вдоль берега озера и улыбался, и если бы кто спросил о причине его хорошего настроения, то вряд ли смог бы объяснить это. Хотя сам, конечно же, понимал, что причина этому – сероглазая девушка – Аня. И должен был себе признаться, что день ото дня она становиться ему всё дороже и дороже. Он не грезил о ней по ночам, не носил на руках в своих мечтах, не строил в воображении каких-то идеалистических сцен… Аня пришла в его жизнь реально, вполне ощутимо, как приходит весна после долгой затянувшейся зимы.

И вновь сомнения, сомнения и сомнения. Иногда трудно распознать: где сомнение, а где малодушие; да и само их различие зачастую трудно объяснить, как и то, что из них что порождает: сомнения – малодушие или же наоборот, малодушие – сомнения. Одно только наличие неизлечимой болезни рано или поздно начинает угнетать человека осознанием своей ущербности. И, чтобы противостоять этому, нужна сильная воля и верные друзья. Не только сочувствие, которое сродни жалости, ибо жалость чувство низкое!.. Не нужно было быть особо искушенным в делах сердечных, чтобы не заметить, что происходит с Геной. Есть в народе такая пословица, где говорится, что друзья познаются в беде. А вернее, было бы сказать, что настоящие друзья видят беду заранее…