Лев Пирогов - Упирающаяся натура

И ещё мне по узости горизонта кажется, что именно сейчас «весь цивилизованный мир» движется скорее в мою сторону, чем в вашу. Не по пути усовершенствования демократических процедур и упрочнения либеральных ценностей, а по пути «быть бы живу». Не сегодня-завтра такие «демократические процессы» начнутся у спасательных шлюпок, что ой-ёй-ёй… Но я, заметьте, не горжусь тем, что нахожусь в русле объективного исторического развития. Я бы предпочёл, чтобы вы оказались правы, а я ошибся. Чтобы ваша полнокровная жизнь стала лучше, и чтобы моя, чахлая и утлая, от этого случайно не прекратилась. Не уверен, правда, что такое по теории классовой борьбы возможно, но пусть, пусть.

Есть у замечательного польского писателя-русофоба Станислава Лема такой роман: «Футурологический конгресс». А в нём есть такой момент. Люди думают, что живут в просторных квартирах, ездят на работу в автомобилях, ужинают вечером в ресторанах и уютных кафе, ходят по нарядным улицам с красивыми вывесками. А на самом деле, всё это результат действия психотропов. На самом деле, эти люди спят вповалку в бараках, жрут какую-то помойную бурду из лоханей, а на работу бегают босиком, крутя воображаемый руль.

А ещё есть у не помню которого (но тоже замечательного) американского режиссёра такой фильм: идёшь ты, допустим, по коридору родного офиса, навстречу тебе идут приветливые люди в деловых костюмах — твои начальники, на дверях справа и слева таблички: «отдел планирования», «туалет», за окном виднеются понятные и красивые рекламные биллборды: «Пей кока-кола». Но стоит надеть особые (тщательно скрываемые от народа на специальном складе) очки, как видишь: из деловых костюмов торчат адовы рожи захватчиков-инопланетян, а на всех табличках и всех биллбордах написано одно-единственное слово — «подчиняйся».

Мне часто кажется, что наша жизнь (не «наша русская», а вообще наша — всех человеков) устроена именно таким образом. Что данный нам в ощущениях мир — лишь только морок, «альтернативная вселенная», выдуманная неким фантастом. Под действием неизвестного науке наркотика (на самом деле, известного — о нём подробно писали Маршалл Маклюэн, Дуглас Рашкофф, Жан Бодрийяр и другие исследователи) мы перетолковываем все события, происходящие в действительности, с точки зрения своего бреда: скажем, видим ветряную мельницу и говорим: «Э, да это великан машет руками». Или видим стадо овец и понимаем: э, да это же отряд сарацин.

Например, нам кажется, что разумная цивилизованная власть устроена демократически. Разные объединения умных и неравнодушных людей придумывают разные конкретные меры по управлению страной и информируют об этом СМИ и правительства. А СМИ и правительства информируют об этом народ и устраивают выборы. Какие меры нам больше по душе, тех умных и неравнодушных мы и изберём. (Потом, правда, обязательно переизберём, потому что меры эти либо не будут реализованы, либо не сработают, либо просто устареют и всем опротивеют. В мире так много нового, и всё надо успеть попробовать.) В общем, нам кажется, что миром управляет рынок идей. А не какие-то конкретные люди.

Конкретные люди — это просто персонификации выдвигаемых ими идей. (Вроде как у древних были персонификации природных стихий: бог огня, бог дождя, бог плодородия.) Значение имеют идеи, а не то, какой у человека-политика характер, личная история и с какой ноги он сегодня встал. Вот в таком мире мы хотим жить и думаем, что живём, — где-то лучше, а где-то хуже. Хуже — там, где эта схема замусорена «личными обстоятельствами» политика: скажем, он властолюбец, и для него оставаться любой ценой у власти важнее, чем решать насущные управленческие задачи. Ну, или он хапуга, или встал сегодня не с той ноги.

Итак, для демократии главное не правитель, а естественный отбор идей (побеждают лучшие и новейшие), осуществляемый через регулярную замену правителей. А поскольку замену правителей осуществляют люди, не всегда способные разобраться в идеях и отличить хорошую от плохой, у демократии существуют разные «механизмы» — от объяснительно-пропагандистских до чисто процедурных. Чтобы девяносто процентов дураков, составляющие всякое общество, не выбрали себе правителем дурака, их голоса рассеивают, фильтруют и заново фокусируют. Например, люди-дураки выбирают не собственно президента, а умных выборщиков, которые уже, в свою очередь, выбирают умного президента. Или голосуют сперва за партии, которые потом выдвигают кандидата-недурака.