— Сына растит и сериалы не смотрит? Это что ж у неё вырастет, когда она жизни знать не хочет?
— О, это ты хорошо сказала мне… Я ей скажу. Скажу: «У тебя же ребёнок растёт! Что ж ты не смотришь, что в жизни бывает!»
Тут, кстати, срабатывает тот же самый эффект: как нечто кое-как оформленное в слова мы соглашаемся считать правдой мысли, так и нечто оформленное «в образы» (удачно ли, неудачно ли — не важно) соглашаемся считать правдой жизни.
На этом эффекте зиждется коварная сила слова, и на нём же — чумовая сила искусства, которой, как принято сегодня считать, у него нет.
Как же нет-то, помилуйте?! Разве телевизор не смотрят, в кино не ходят за тыщу миллионов рублей, книжек не покупают — вместо того, чтоб для ребят портянок пошить?
— Не-е-е, — ноют скептики, — книжки покупают не те, не в таких обложках! Те, которые покупают, они как раз, чтобы забыться, отвлечься, сбежать от действительности…
Да как же сбежать, если они всё вот это самое действительностью считают?
Вы не обижайтесь, я сейчас очень важную вещь скажу.
Знаете, чем вызвана популярность в литературе «больничной» темы?
Чем вызвана популярность фэнтези?
Фантастики? Сентиментального женского романа?
Юмористических лытдыбров «про деток»?
Тем, что люди интуитивно (и даже инстинктивно, как кошечка и собачка — целебную травку) ищут в современной культуре высокие вдохновляющие примеры. Самое убойное чтиво прошлого сезона — «про роды». Знаете, почему? Потому что 80 процентов читателей печатного слова — женщины, а женщинам приходится рожать. А рожать страшно. И очень важно, чтобы кто-то поддержал накануне, успокоил и вдохновил. С юморком, как Соломатина (это вот как раз писательница такая); юмор — замечательная анестезия. Хороший или плохой, неважно, главное, что работает. Помню, сам в больнице после операции лежал. В палате телевизор был, так не поверите — с какой жадностью смотрел КВН дурацкий! Вся палата смотрела. Плакала, материлась (от смеха швы болят), но смотрела — требовало нутро. Чтобы зажило поскорее.
Больше того. Люди выбирают в книжном болоте такие смысловые ситуации и пространства, которые по возможности содержательно свободны от пошлости и цинизма современной культуры. Болезнь, пребывание в больнице — это как раз одна из таких свободных «автономных зон». Возможность на неделю, месяц (навсегда?) выключиться из гонки, соскочить с поезда и «переосмыслить».
Другая зона чистоты — маленькие дети. Отсюда успех «Манюни», «Славы Сэ» и прочих. А ещё — фэнтэзи (чистый романтический мир, где есть место подвигу). А ещё — мужская фантастика (мир, где современный мужчина, не способный быть даже главой семьи, оказывается смелым, сильным, решительным, умелым, и бабы к нему так и льнут…). Литературно эти проекты могут быть ужасны, но люди ищут в них не эстетического качества и не возможности «забыться» (как принято считать), а вдохновляющего примера. Ищут модели, по которой хочется жить.
Если хорошо поломать голову над этим, можно неплохую Анну Каренину забабахать. Старуха, слы?..
«А с нами ничего не происходит,
И вряд ли что-нибудь произойдёт».
«Машина времени»
Всегда интересно знать, откуда подует ветер. Ещё интереснее — гадать, откуда подует. Особенно — если ветра давно не было.
Помнится, лет восемь назад я написал такую статью: к середине девяностых всё, что составило впоследствии культурный облик десятилетия, уже было. Был Тарантино, был Пелевин, была группа-продиджи. В середине нулевых нет ничего.
Не сказал бы, что с тех пор ситуация изменилась. По сравнению с 94-м годом к новинкам культурной жизни не добавилось ничего, кроме «социальных сетей». «Социальные сети» — это то, к чему свёлся весь так называемый «интернет». (Помните, сколько от него всего ждали? Особенно в области литературы. Он-де породит такое, такое…)
Ну да к интернету ещё вернёмся. А пока я бы поставил вопрос иначе: где так называемый андеграунд?
Есть у сегодняшней культуры андеграунд или его нет?
Под андеграундом я подразумеваю не что-то «элитарное» (авангард, богему, декадентов и диссиду) и не что-то случайное, оставившее следы лишь в памяти участников и горстки адептов (альманах «Мулета»), а массовые культурные события вне «мейнстрима». Грубо говоря — то, чего не показывают по телевизору, хоть это и волнует людей. Волнует настолько, что постепенно это начинают показывать, и андеграунд андеграундом быть перестаёт.
Читать дальше