Ёко Огава - Отель «Ирис»

Я не очень хорошо понимаю, можно ли считать нормальным то, что переводчик сделал с моим телом. И не знаю, как это выяснить.

Но я убеждена, что он, несомненно, сотворил что-то особенное, потому что это совершенно отличалось от всего, что могло прийти в голову мне, повзрослевшей в атмосфере приглушенных шумов, которые раздавались по ночам вблизи приемной отеля.

– Разденься, – приказал он. Раньше он не отдавал мне никаких приказов. Моя грудь задрожала при мысли, что эта грозная интонация была обращена исключительно ко мне.

Я опустила голову. Не для того, чтобы ответить отказом, нет, но мне становилось стыдно при мысли, что он заметит мою дрожь.

– Сними все, – повторил он. Нетерпение и желание сквозили в этих его хладнокровно произнесенных словах. Еще совсем недавно он был таким робким, но не успели мы прибыть на остров, как он решил овладеть мной.

– Нет…

Я прошла через комнату и попыталась открыть дверь. Чайные чашки, которые он доставал, задребезжали.

– Ты хочешь вернуться?

Я не слышала, как переводчик двигался, но он вдруг оказался перед дверью, заслоняя мне дорогу, и сжал мое запястье.

– До отплытия следующего судна еще полчаса.

Боль в моем запястье становилась все сильнее. Кончики его пальцев впивались в мою плоть. Мне показалось странным: как у тщедушного старика может быть столько силы?

Я понимала, что таким образом он хочет помешать мне уйти. И знала с самого начала, что не смогу уйти оттуда.

– Отпустите меня!

Я произносила только те слова, которые противоречили моим чувствам, потому что его приказания звучали все более решительно.

Переводчик пытался вытащить меня в центр комнаты. Он сделал это так резко, что ноги у меня подкосились и я рухнула на пол. Мельком я успела увидеть ножку дивана, летящую туфлю и кусочек моря между занавесками.

– Я научу тебя, как нужно раздеваться!

Он положил меня ничком, уткнув лицом в пол, и грубо расстегнул молнию на платье. Раздался странный звук, как если бы мою спину резали ножом. Удивленная, я инстинктивно пыталась вырваться, но он меня не отпускал. Я не знала, что меня держит: нож для бумаги или его палец.

Его гнев не ослабевал. Ему хотелось воспользоваться моим телом по своему усмотрению, чтобы отомстить одновременно и той женщине, и метрдотелю. Мои уши были вывернуты, грудь раздавлена, рот полуоткрыт, и я не могла его закрыть. Ворсинки ковра, которые кусали мне губы, обладали горьким привкусом.

Кажется, я должна была бы чувствовать боль повсюду, но я ничего подобного не ощущала. Мои нервы отчасти безнадежно атрофировались, и причиняемая мне боль вызывала сладостное томление, как только она пересекала барьер моей кожи.

Переводчик сорвал с меня платье и отбросил его. Маленькая желтая тряпка одиноко лежала в углу комнаты. В мгновение ока он удалил последнюю преграду, закрывавшую ему доступ к моему телу. Затем он снял с меня чулки, комбинацию и бюстгальтер. Он прекрасно разбирался, в которую сторону что нужно тащить и как что расстегивать. Его ноги и руки – все десять пальцев – непрерывно бродили по моему телу. Без колебаний, безошибочно.

Когда в завершение всего трусики скользнули по моим волосам, я испустила крик. Я поняла, что он раздел меня догола и теперь я представляю собой просто беспомощный кусок плоти.

Мне хотелось закричать что есть мочи, но из моего рта вырывались только стоны. Мужчина еще сильней прижал мою голову к полу. Мое обезображенное гримасой лицо отражалось в стекле книжного шкафа. За стеклом выстроились в ряд русские книги.

Я впервые в жизни увидела русские буквы. Когда переводчик впервые привел меня в эту комнату, первое, что мне бросилось в глаза, был его письменный стол: примитивный и старый. На нем в безупречном порядке были разложены пять остро заточенных карандашей, два потрепанных словаря, пресс-папье, лупа, а ниже лежали открытая книга и тетрадь.

Точно так же текст в тетради был безупречным, ровным и не отклонялся даже на миллиметр. Крохотные иероглифы были выписаны на удивление тщательно. Никаких помарок или исправлений. Все было изящным и миниатюрным.

– Это роман о Марии?

Чтобы я не коснулась книги, он удержал мою руку. Неужели потому, что не хотел, чтобы я к ней прикоснулась? Во всяком случае, переводчик сделал это не потому, что ему просто хотелось подержать мою руку в своей.

– Да, – ответил он.

– Русский язык кажется удивительным, даже если просто смотреть на него, ничего не понимая.