Эльвира Нетесова - Запоздалая оттепель, Кэрны

— Микита! Ильичом звали промеж людей. Нынче и этого не осталось. Все растерял, милок. Вся жисть как пыль развеяна по ветру, — вошел в комнату, тяжело переступив порог.

— Обогрейся. Присядь. — Поставил чайник на плитку, достал котлеты, которые положила Зинка в сумку. — Поешь, — положил перед стариком. Тот, сглотнув слюну, не притрагивался. — Ешь! — предложил настырно.

— Не могу.

— Почему? — удивился Кузьма.

— Платить нечем. А дарма кто нынче даст?

— Я тебе не столовая!

— Да что ты, Бог с тобой! Моей пензии и на хлеб внатяжку. Об котлетах позабыл.

— Это с кем же ты жил, что так говоришь?

— Знамо дело. Не все ж один маялся. Покуда пользительным был, харчили и меня. Это уже опосля на чердак выкинули, чтоб глаза не мозолил. Не мешался промеж ног.

— Кто ж они, кому мешался?

— Внуки, понятное дело. Они и родителев не признавали. Я им и вовсе лишний. Отреклись навовсе. Оба. Не нужон им.

— А дети где?

— Нетути их. Каб были, не кинули б. Оне от внуков врозь жили. Сами. И то верно сказать, неможно стало вместях. И жилье у внуков свое. В хватерах. С работы дадены. А мы в своем дому жили. Давно то было. Большая была семья. Голова к голове жили. Всяк кусок поровну делили. Без попреков. Все в дом несли, пока внуки были малые. Растили их, как все люди. Ан не получились человеками.

— Ты ешь, Никита! — заставил Кузьма деда осмелиться. Тот робко взял котлету.

— Сам-то я всю жисть в слесарях. В водоканале работал. Еще до войны, вместе с отцом. Он меня мальчонкой всему обучил смальства. Опосля сам стал работать. Все ладилось, покуда на войну не забрали. Я ж только женился в тот год. И не знал, что жена понесла от меня. А она, бедолага, под бомбежкой родила дочку. Уж как выжили, сами дивились. Ну, я про то узнал уж на войне. Письмо через полгода дошло. Когда моих в Германию угнали. — Стал поперек горла кусок котлеты, Никита закашлялся. — Аж через два года после войны разыскались мои. Съехались. От жены одни кости. У дочурки — одни глаза. Ну, тогда нам власти подмогнули. Как хронтовику дом поставили. Денег дали на харчи. Разжились. И родила жена сына. Витькой нарекли. Башковитыми уродились. Уж не знаю, за что Бог одарил. Сын ученым сделался, дочка врачом стала. И это у нас — неграмотных. Да только не шибко хорошо учеными быть. Мой Витька по военной части соображал. И дочь с заразными работала. Лечила их. Оба бездумно жили. Но кто мог знать, что впереди у всех? И они семьи заимели. Как грамотным, жилье дали культурное. Не то что наш дом. С ванной и всем другим. Детей родили. У каждого по одному. На большее не решились. Словно чуяли. Так-то и пошло наперекосяк, когда жена моя померла. Внуки решились меня из дому выковырнуть. Предложили его продать, чтоб машину купить за ево. А меня на дачу заместо сторожа. Дети не пускали. А тут вскоростях у сына рак. От работы его получил. И помер. Дочка тож кровью захворала. Два года в постели была. Внуки уже на своих ногах стояли, отправили в больницу и не проведали ни разу.

— А невестка, зять? Куда подевались?

— Зять еще до болезни дочку кинул. Сбег от ней. Невестка — в дурдоме, после смерти сына свихнулась. Так-то вот и остался серед дерьма. Внучачьи невестки меня вовсе не видели. Затуркали вконец. С дачи сгоняли. Я там на чердаке две зимы жил. Боле не стерпел. Шибко холодно. И жрать не оставляли. Даже хлеба. В свои фатеры не впускали. Напрочь воспретили на порог объявляться. Куда деваться теперь, ума не приложу!

— Яков! Зайди на минутку! — позвал Кузьма директора. Тот вошел. Увидел старика.

— Ильич! Я же говорил вам! Поживите у внуков временно. Нет у нас мест! Ну куда определю?

— Неможно мне к им.

— Они обязаны вас взять! Это по закону!

— Какой закон? Вон они меня взашей выгнали. Увидел участковый. За шиворот к им приволок, возвернуть хотел. Оне так меня высрамили перед им, что лучше б помер, чем такое слышать, — заплакал дед и, едва продохнув, сказал: — Набрехали полный короб. Что я пропойца, алкаш, что вещи из дому уносил на водку, все добро спустил на пьянь, потому меня нельзя держать в дому. Что я весь урожай на даче проссал. А разве виноватый, что бомжи поворовали? Ну, уснул на чердаке, не услыхал. Так меня внук побил за это. Но я не пропил. Ить перед Богом клялся. Не поверили. Невестки, бабы ихние, и того хуже, грязью облили так, что тот участковый сам меня за шиворот во двор вытащил и не велел ходить к внукам. Они грамотные. Им поверили. А я что для всех? И участковому сбрехали, навроде дом пропил, когда моя старуха померла. Мол, держали с жалостев на даче. Поди докажь другое нынче? Им вера…