Татьяна Огородникова - Очаг вины, или Любовь, диагноз и ошибка одного нейрофизиолога

– Понятно? – прервал монолог ученый.

– Пока да, – Борис был весь внимание. – Но почему нельзя попробовать убить «очаг вины» несколько раз? Почему только одна попытка?

– Да, согласен. Абсолютно нормальный посыл для простого смертного. Отвечаю. ЭТО – ПРАКТИЧЕСКИ ВОСКРЕСНУТЬ!!! Совершив поступок, за который ты наказан смертью, можешь считать себя мертвецом В КРЕДИТ. Шанс искупить свою вину предоставляется каждую секунду, но ты никогда не знаешь, сколько должен отдать, чтобы реабилитироваться. Как на аукционе – стартовая цена есть, а конечной не знает никто. Все в этом мире находится в энергетическом равновесии, другими словами – закон сохранения энергии правит миром. Это и есть Бог. С энергетической точки зрения только он может подсчитать, сколько весит ваша ошибка, оплошность или преступление и сколько нужно для того, чтобы его нейтрализовать. Хорош бы был правитель мира, с которым можно торговаться: извини, дорогой, я тут немного не доделал, дай мне еще пару попыток реабилитироваться! Понятна мысль? – прервал монолог Генрих.

Боря молча кивнул. Ему действительно стало многое понятно. Как все просто! И справедливо.

– И что, к примеру, мне делать?

– Я не закончил, дружище. – Генрих внимательно смотрел на Бориса. – Раз уж вы вызвались быть моим подопытным кроликом, давайте рискнем еще разок. Вам ведь назначили дату операции? Поверьте, я хорошо изучил вашу «малышку», у вас минимум шансов. Дайте мне возможность еще раз покопаться у вас в голове и посмотреть динамику. И если вас не шокирует мое заявление, я попросил бы письменного разрешения еще раз провести обследование после операции.

– Цинично... – констатировал Мусорщик. – Более чем цинично.

– Согласен! – горячо возразил ученый. – Но подумайте о том, что после моего вмешательства и вашего участия могут быть спасены жизни сотен подобных вам больных...

– И здесь вы правы. Диктуйте, я напишу согласие.

После того как Бо расписался, поставив дату и даже время, Мефистофель пригласил его в лабораторию. Бизнесмен испытал приступ дежавю. Все повторилось, как в прошлый раз, только спал Борис гораздо дольше. Ему показалось, прошла вечность с того момента, когда он уснул под равномерное гудение компьютера.

– Очень удобно работать с лысыми, – неожиданно пошутил ученый.

– Спасибо за комплимент, док. Постараюсь не подвести и в следующий раз, – ответил Борис, растирая ладонями заспанное лицо. – Я рад, что после опытов над кроликами у вас улучшается настроение и появляется способность шутить. Сообщите радостную новость для разнообразия... Что-нибудь нашли?

– Да нет, не нашел.

– Какой все-таки могучий и богатый русский язык! – продолжал ерничать Борис. – Ни в одном другом эти два взаимоисключающих слова рядом не стоят! «Да» и «нет» означает НЕТ. Почему тогда не говорят «нет да»?.. Это могло бы означать «да»?

Обычно в случае крушения очередной надежды у Бори начинался словесный понос. Видимо, это была защитная реакция организма от стресса. «Идиот, мудак, дебил!!! Сколько можно?!» – съедали мозг мысли.

Генрих не спешил возвращаться в приемную. Он терпеливо слушал разглагольствования Бори, сидящего на кушетке, и внимательно – как-то даже слишком внимательно – наблюдал за ним. Тот почувствовал себя неловко и замолчал.

– У вас, однако, странная реакция на, казалось бы, радостную новость.

– Ну да, в моем случае «ничего не изменилось» – тоже радостная новость. – Бо понурил голову.

– Я сказал, что ничего не нашел. Я имел это в виду! – с нажимом произнес Генрих. – Будь я проклят, если ваша «малышка» не попрощалась с вами навеки! Я не нашел «очага вины»! Ищите свою проводницу дальнего следования.

– Почему проводницу? – тупо спросил Борис.

– Потому что я никогда ничего не забываю.

Боря одеревенел. Теперь он знал, что чувствует человек, когда призрачная надежда сбывается. Он теряет способность двигаться, говорить и выражать мысли. Он знал, что это – правда. ЕЕ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО.

– Теперь, дорогой, пришло время говорить. Я хочу знать все – каждый час вашей жизни после того, как вы покинули в прошлый раз лабораторию.

Я знаю почти конец этой истории. Маленький был красив и одарен, но ничего не должен жизни – так его воспитала мать с ее святой, всепоглощающей любовью. Жизнь, как он себе это представлял, ему была должна все. Плохо только, что жизнь-то об этом ничего не знала, а потому долгов своих отдавать никому не собиралась.