Алексей Никитин - Маджонг

— Вполне понятно, — улыбнулся Кара Гэргэн. Он уже знал, что в этой его новой жизни нет ничего случайного. И если ему кто-то встретился хотя бы раз, то это не просто так и одной встречей не закончится. — Ты ведь говоришь о Батюшеке?

— О нем, — подтвердил Кай Данх.

— Я знаю, как убедить его помочь нам. Есть у меня для него один небольшой крючочек.

— Ура! — подпрыгнула на диване и захлопала в ладоши Таня. — Поймаем большую рыбу на маленький крючок.

— Пока не спрашиваю, что ты собираешься делать, — Кай Данх был по-прежнему безмятежен, — позже расскажешь. Но я уже готов тебе поверить.

— Почему? — удивился Кара Гэргэн. Он только начал настраиваться на долгий разговор, в котором пришлось бы объяснять Кай Данху и кто такой Регаме, и как он может им пригодиться. Он никак не ожидал, что Кай Данх вот так согласится, даже не выслушав его.

— Потому что вчера был знак. Мы видели огненное камлание Тэн.

— Как видели? — отвел глаза Кара Гэргэн.

— Издалека. Мы видели огненные столбы. Их было три. Тэн всегда камлает, когда степь что-то затевает, но столбы бывают не всегда. Огненный столб — знак нашей победы. А трех столбов вообще никто никогда не видел. Поэтому я так уверен, что решение найдется. Может быть, то, которое предложишь ты, может быть, другое. Но мы его найдем.

— А, понял, — неуверенно согласился Кара Гэргэн. Он вовсе не считал, что эти столбы что-то значили.

И еще он старательно не замечал внимательного взгляда Тани. Хотя не замечать его было сложно.

— Развейте мои сомнения, — попросил Старик Качалов, отложив в сторону только что собранную комбинацию. — Вот у меня конг на шестерках бамбуков, которые, как всем известно, означают путешествие.

— Заметим, в скобках и тихим шепотом, — не удержался Зеленый Фирштейн, — что в игре у камней маджонга символического значения нет. Они что-то значат только при гадании.

— Да-да, — понимающе кивнул головой Качалов, — после гадания у них заканчивается рабочее время и символическое значение пропадает. Именно так все и обстоит.

— Вот, к примеру, чиновник, — попытался возразить Зеленый Фирштейн, но Качалов тут же его перебил.

— Отличный пример! А еще лучше — генерал! Сняв галифе с лампасами и натянув на рыхлую задницу спортивные штаны, генерал не перестает быть генералом. То же и в маджонге!

— Так что там с шестерками бамбуков? — напомнил Толстый Барселона. Хотя Фирштейн с Качаловым генералов в галифе, наверное, лет двадцать не встречали, но спорить о них могли весь день.

— Я всего лишь хотел узнать, — пожал плечами Качалов, — что мог бы значить этот конг: начало путешествия или его окончание?

— Ой, — вздохнула Сонечка и посмотрела на карту загадочной местности, висевшую над их столом, — с каким бы удовольствем я сейчас куда-нибудь уехала…

— Сонечка, — тут же забыл о своем вопросе Качалов, — зачем тебе куда-то ехать? Тебе с нами плохо? Оставь эту мысль. Путешествия — зло.

— Уехала бы, — упрямо повторила Сонечка. — Недели на две. А может, — тут она зажмурилась от собственной смелости, — и на целых три недели!

— Брось, Сонечка, все это суета. Знаешь, что говорил граф Канкрин?

— Который Канкрин? — вяло заинтересовался Барселона, взяв из Стены так нужного ему Красного дракона. — Франц Людвиг? Горняк и соле вар?

— Нет, его сын, Егор Францевич. Которого Николай Первый не отпустил на покой с формулировкой «нас двое, которые не можем оставить своих постов, пока живы: ты и я».

— А, министр финансов, — вспомнил Барселона. — Не думаю, чтобы он сказал о них что-то хорошее. Для людей, считающих деньги, праздные путешествия — пустые расходы.

— Во-от, — Качалов довольно помахал указательным пальцем. — Он про железные дороги сказал, что они усиливают склонность к ненужному передвижению с места на место, и без того свойственную нашему веку, выманивая при этом излишние со стороны публики издержки.

— И его трудами железные дороги у нас начали строить на полвека позже, чем могли бы. — Толстый Барселона снес четверку дотов. — Езжай, Сонечка, куда хочешь, не слушай Качалова. У меня против его графа и министра есть другой граф и министр.

Послушная Сонечка подхватила четверку дотов и выложила открытый панг.

— Сейчас он вызовет тень Витте с его Транссибом и КВЖД, — предсказал Качалов. — Сношу девять бамбуков.

— И Панамским каналом, — добавил Толстый Барселона. — Беру твои девять бамбуков. У меня тоже панг.

— Каким еще Панамским каналом? Что ты выдумываешь, Барселона? — Старик Качалов оставил ироничный тон и возмущенно посмотрел на Толстого Барселону. — Канал строили сперва французы, потом американцы. При чем тут Витте?