Алексей Никитин - Маджонг

«О, Гарри, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не наш, — раз за разом повторял он, — о, Гарри, Гарри, ты не с океана.»

На обочинах стояло несколько машин, суетились люди, случайно оказавшиеся этой ночью на дороге. Женю Львова укладывали на заднее сиденье микроавтобуса, а возле разбитой «Волги» рыжий таксист Коля объяснял Регаме, рвавшемуся ехать с Женей, что это не нужно и даже вредно, что если возможно еще сделать хоть что-нибудь, то все будет сделано, а у Регаме и без того разбито колено и ушиблены ребра, поэтому ему сейчас надо немедленно пересесть в одну из машин, идущих на север, и отправляться в Барнаул.

Одновременно с этой, обычной, картинкой Кара Гэргэн видел другую, словно наложившуюся поверх первой. Каждый участник сцены на дороге был еще и источником возбуждения окружающего пространства. Это было похоже на рябь, на круги на воде. Подавляя других, подавляя и Регаме, жестко и настойчиво таксист Коля навязывал всем свою волю. Пространство вокруг него буквально штормило, захлестывая мощной и крутой волной, заливая слабые протесты Регаме.

Послушно набросив плащ, сильно хромая, Регаме перебрался в одну из машин, и минуту спустя его уже увозили в сторону границы с Россией. Следом за этой ушла еще одна машина. Микроавтобус с Женей свернул на грунтовую дорогу, уводившую в лес. За ним в разбитой и залитой дождем «Волге» уехал рыжий Коля.

И только теперь, когда на дороге не осталось никого, Кара Гэргэн увидел, что все это время и случайные участники ночной сцены, и ключевые игроки не были самостоятельны. Чья-то мощная воля, искажая огромные пространства, подчиняла себе всех, кто только что был здесь.

— Качалов, будь добр, дай-ка и мне правила, — попросила Сонечка.

— Что, тоже Большая игра? И ты туда же?.. Не обманывай себя, Сонечка.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво ответила Сонечка, — дай, пожалуйста.

— Эх, Сонечка. Взываю к твоему разуму и здравому смыслу.

Из всех четверых только у Сонечки в этой компании сохранилось настоящее имя. Правда, если Старика Качалова или Зеленого Фирштейна спросить, отчего ее зовут Сонечкой, то они уверенно ответят: за сходство с актрисой Софи Марсо. Действительно, лет пятнадцать назад Сонечка была на нее очень похожа. Да и сейчас многим так кажется.

А Толстый Барселона, отвечая на тот же вопрос, вспомнит вдобавок, как, выгоняя второго и последнего мужа, Сонечка в ярости кричала ему вслед: «Ты ошибся! Хоть я и Сонечка, но фамилия моя не Мармеладова!» И что-то еще обидное и язвительное кричала она в глухую черноту коммунального коридора, когда в ней в последний раз исчезла спина ее уже бывшего мужа.

На самом деле Толстый Барселона с самого детства отлично знал, как ее зовут, потому что в тринадцать лет он тайно, страстно и безответно влюбился в Сонечку. Сонечка тогда ни о чем не догадывалась, а Барселону рядом с собой вообще не замечала. У нее была другая жизнь.

О давней своей влюбленности он как-то рассказал за маджонгом и потом повторял этот рассказ еще несколько раз, когда очередная игра подходила к концу. Сложившуюся закономерность заметил наблюдательный, но бесцеремонный Зеленый Фирштейн и предположил, что приступы сентиментальности у Толстого Барселоны вызывает третья кружка пива. Первые две проходят без последствий, а с третьей все начинается. Он же предложил Барселоне вспомнить молодость и приударить за Сонечкой, но Барселона, вместо того чтобы отшутиться, вдруг смутился и к теме больше не возвращался.

Перелистав правила, Сонечка отложила их и продолжила играть с бесстрастностью человека, участвующего в знакомом до последней детали и оттого уже крепко надоевшем ритуале. Так длилось всего несколько минут, а потом, глянув на очередную кость, только что взятую из Стены, Сонечка довольно улыбнулась:

— Ну вот, Качалов, а ты пугал меня, к разуму взывал. Какой у женщины может быть разум? Только инстинкты и чувства. В нашем случае это шестое чувство, интуиция. Маджонг, одним словом. Бриллиантовая рука.

— Варвары вы, что ты, что твой Фирштейн цвета знамени пророка. Как с вами играть после этого? — грустно вздохнул Старик Качалов. — Покажи-ка. Последовательность дотов от единицы до девятки; панг на Белых драконах; два Южных ветра. Что тут скажешь. Бриллиантовая рука. Тысяча четыреста очков. Поздравляю.

— Спасибо, Качалов, за искренние поздравления. Зеленый, — Сонечка повернулась к Зеленому Фирштейну, — это только у меня после Большой игры аппетит разыгрался?