Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

Спокойно и отчетливо изложил он обстоятельства, вызвавшие поход, и просил старателей, чтобы они, невзирая на свой вполне естественный гнев и негодование, не поддавались наущениям дурных людей, подстрекающих толпу на опрометчивые действия, Джон Маршалл объяснил, что полиция и инспектор возложили ответственность за безопасность Мак-Кэна на него и на людей, сопровождавших этого человека, и что в интересах самих старателей он просил полицию посадить Мак-Кэна под замок. По пути Мак-Кэн неоднократно умолял своих спутников, чтобы они дали ему револьвер — он пустит себе пулю в лоб. Несколько раз экспедицию задерживали старатели, жаждавшие отомстить Мак-Кэну.

Маршалл закончил свою речь просьбой пощадить несчастного пьяного дуралея, который стал жертвой погони газетчиков за сенсацией. Мак-Кэн полностью признал свою вину и сам хотел покарать себя.

— Этот человек уже и так жестоко наказан тем страхом и горем, которое он пережил, — сказал Джон Маршалл. — Он был готов отдать себя в руки старателей, чтобы положить конец этому делу. Если они лишат Мак-Кэна жизни, очень многие из них пострадают за это. И конечно, ни один разумный человек не захочет, чтобы этот злосчастный поход имел еще более тяжелые последствия.

Маршалл предложил толпе разойтись, а более благоразумных старателей просил помочь ему предотвратить беспорядки, иначе эта трагикомедия, за которую главную ответственность несут газеты, напечатавшие непроверенные сведения, грозила затянуться.

И вот обезумевшая, буйная толпа неожиданно быстро откликнулась на его речь. Люди поверили Джону Маршаллу и начали расходиться. Это спасло многих от участия в самовольной расправе с Мак-Кэном и, может быть, от нападения на самого Маршалла.

Правда, кое у кого еще вырывались негодующие возгласы, но они уже были обращены к редакции газеты, куда и направилась толпа. Однако полиция очутилась там раньше, и, кроме разбитых окон, особого ущерба нанесено не было.

На рассвете следующего дня Мак-Кэн скрылся.

Моррис дождался в Кулгарди заключительного акта этой трагикомедии. Последняя партия старателей, возвращаясь из безуспешной разведки на Южных Массивах, вошла в Кулгарди с чучелом Мак-Кэна, болтающимся на виселице.

Старатели, все еще слонявшиеся по городу, быстро построились и, примкнув к шествию, снова направились к редакции. Чучело облили керосином и подожгли под брань и проклятия по адресу газеты и всех газетчиков вообще. Потом горящее чучело швырнули в легкое деревянное строение.

Так закончился этот «поход Мак-Кэна». Многие старатели побросали свои участки и ушли за сотни миль, даром потеряв деньги и время, и чуть не умерли от жажды и голода, обшаривая местность. И все это потому, что газеты раздули болтовню пьяного человека, хваставшего, что он знает тайну богатого месторождения, которого не существовало.

— Не удивительно, что старатели жаждут крови тех, кто виновен в дутом походе, — угрюмо сказал Моррис. — Бывают случаи, когда лавочники и трактирщики нарочно распускают такие слухи: ведь поход выгоден для их торговли. Но я надеюсь, Салли, что мне никогда больше не придется быть в толпе обманутых старателей. Я так же способен был убить обманщика, как и все остальные.

Проходили месяцы. Стояла сухая, нестерпимая жара, стальное небо излучало ослепительно белый свет, проносились пылевые бури. Ночью нечем было дышать.

Весь день лагерь поблескивал в струящемся зное; горячий воздух трепетал над железными крышами и белыми оштукатуренными стенами. Красная пыль дымилась на дорогах, окутывая медлительные караваны верблюдов. Повозки то и дело останавливались: викторийские ломовые лошади, крупные, выносливые, едва дотягивали до места после долгого пути из Южного Креста. Местные лошадки легче справлялись со своим грузом, а ослиные упряжки, вытянувшись вереницей в пятьдесят голов, медленно, но упорно двигались вперед, преодолевая пространства в сотни миль на своем пути к дальним лагерям.

Тучи красной пыли висели над участками, где немногие старатели все еще продували золотой песок. От зари до зари с унылым однообразием раздавалось грохотание и звон в разработках вдоль кряжа; впрочем, из-за нехватки воды были сделаны некоторые послабления в правилах, и многие держатели участков — рудокопы и разведчики — уехали на побережье. Только те, кто уже привык к зною или не имел возможности перебраться на юг, оставались на своих участках и работали, стиснув зубы, обливаясь потом и проклиная беспощадное солнце.