Иван Зорин - Вечность мига - роман двухсот авторов

В токийской многоэтажке живут две семьи. У четы на седьмом этаже трое детей — старшая девочка и мальчики-близнецы, супруги на шестом растят дочь. Обе пары приблизительно одного возраста. Однажды на седьмом этаже жена жарила рыбу и вдруг обнаружила, что кончилась соль. Это имело важные последствия. Она спустилась за солью к соседям, муж в это время там был один, и в результате рыба сгорела, а она забеременела. Когда дело вскрылось, женщина заявила, что не может жить без своего любовника, и переехала в его квартиру. Своего мужа она не спрашивала, а любовник не возражал. Однако возмутилась жена любовника. «Убирайся! — закричала она изменившему ей мужу. — И забирай дочь, я теперь её видеть не могу!» Любовники переехали на окраину, и, пока оформлялись разводы, женщина родила. Таким образом, дети перераспределились: теперь на седьмом этаже мужчина один воспитывал троих, а этажом ниже женщина коротала дни в одиночестве. Как-то она предложила соседу жениться на ней.

— Трудно без хозяйки, — сказала она, заглядывая в глаза.

— Мне помогает дочь, — отказал он, умолчав, что повзрослевший ребёнок перестал улыбаться, несмотря на все его старания.

С тех пор бывшие супруги жили врозь, но через несколько лет все четверо снова породнились — дочь, которую мать выгнала вместе с мужем, вышла замуж за одного из близнецов с седьмого этажа…

Кэндзабуро Баяши. «Дневники повешенного» (1970)

Когда в крепости съели всех кошек и мышек, сгрызли кожу с поясов и подпруг, то принялись за мертвечину. А однажды к начальнику осаждённого гарнизона подступила толпа: сослуживцы умершего солдата заявляли на него своё право, а родственники — своё. «Как и во всём на войне, при поедании должен соблюдаться строевой порядок!» — кричали первые. «Он наша кровиночка, — жалобили вторые, — кто был ему ближе?» Начальник не знал, как рассудить, и, опасаясь, что процесс обернётся против него самого, бросился за крепостные ворота. Этим воспользовались враги, которые ворвались внутрь и взяли крепость.

Гурам Ругали. «Дисциплина превыше всего!» (1775)

— Он барражировал вдоль берега, демонстрируя разнообразные стили. «Прекрасный пловец», — подумал я. И предложил вместе переплыть речку. «Увы, — вздохнул он, — я тонул и теперь должен чувствовать под ногами дно». Другой пример. На серебряной свадьбе все поняли, какой муж подкаблучник. Жена его откровенно третировала, а он только улыбался. «Почему он терпит? — удивлялись гости. — Почему не разведётся?» Но я-то знал, что старому рабу не нужны оковы! Да, миром правит привычка, а человеком — инерция мышления. Когда одному палачу предложили выйти на пенсию, он отказался: «Без работы, какая жизнь?!» Сходные чувства, вероятно, испытал и король, которому предложили отречься. «И чем же прикажете заняться?» — недоумённо вскинул он бровь.

Голос из зала:

— Это тот, который сказал: «Государство — это я!»?

— Нет, другой. А тот, кстати, явно поскромничал, для здорового индивида весь мир — это я! Но вернёмся к нашей теме. Недавно в суде серийный убийца назвал себя жертвой психической травмы. «Значит, и убитые — её жертвы? — заметил прокурор. — Но травмы, как собаки, — их выгуливают на коротком поводке и за них отвечают».

Из лекции профессора Круглянского. «Виктимология на каждом углу» (1898)

Один миланец, опоздав на самолёт, избежал авиакатастрофы. Этот случай он стал отмечать, как второе рождение. А через год ему сделали операцию, вытащив с того света. И в этот день он также стал праздновать своё рождение. Со временем таких дней накопилась неделя. И тут во сне ему явился ангел. «Понимание всё отравляет, — сказал он. — Осознание, что навеки исчезнешь, заставляет умирать до срока. Болезни, обстоятельства, враги — всё норовит сжить со света. Стоит лопнуть кровеносному сосуду, который тебе не подвластен! А знаешь, сколько тёмных, гибельных мгновений, собиравшихся, как тучи, над головой, ты пережил? Даже не подозреваешь! Вручи же себя Господу и считай чудом, что проснёшься!»

С тех пор миланец справлял день рождения каждые сутки.

Иезуит Чезаре Маскони. «Откровение в эпоху Интернета» (2002)

Его давали на Руси при крещении, чтобы не сглазили. Известно оно было только духовнику, родителям да самым близким. Первым именем прикрывались на людях, храня в тайне настоящее. Бывало, к человеку всю жизнь обращались Федот, а на поминках выяснялось, что он Федот, да не тот. Что при рождении его нарекли Дмитрием. Известен случай, когда боярский сын под одним именем служил в царском войске, а под другим дезертировал, с явным именем венчался, а с тайным проходил в холостяках, и так привык к своей двуимённости, что, когда был убит под первым, под вторым ещё долго здравствовал.