Юрий Коротков - Девятая рота. Дембельский альбом

Оружие — вот ключевое слово во всем этом словоблудии! Это значит, что федералы вооружают противников диктатора Дудаева, захватившего власть в Чечне.

— Вот, суки! Это же война… — в сердцах Лютый громко хлопнул себя по колену ладонью.

— Ты что-то сказал? — Из спальни в гостиную вышла Ольга. Она только что проснулась, хотя часы показывали полдень. — В два часа поедем на массаж, — объявила она, направляясь в душ.

Олег кивком показал ей, что понял. Дверь за Ольгой захлопнулась, послышался шум льющейся воды.

— Еще четырнадцатого января, — продолжал телеведущий, — Джохар Дудаев добавил к наименованию Чечни слово «Ичкерия» в противовес несуществующему, по его мнению, субъекту Российской Федерации, называемому «Чеченской Республикой». Чеченская оппозиция дудаевскому режиму стала называть себя «структурами Чеченской Республики». Двадцать пятого марта Государственная дума Российской Федерации приняла постановление «О политическом урегулировании отношений федеральных органов государственной власти России с органами власти Чеченской Республики», согласно которому исключается возможность заключения договора о взаимоотношениях Чечни и федерального центра с Дудаевым…

Ольга все еще плескалась в душе и ничего не слышала. Олег потерял всякий интерес к передаче, выключил телевизор, закурил. Все что нужно, он уже услышал.

Не нужно быть аналитиком Компотовым, чтобы сделать однозначный вывод: война на Кавказе будет, вернее, она уже идет. Если не углубляться в хитросплетения политических интриг и отбросить игру амбиций, то все просто: духи опять, как черные пауки, поползли из всех щелей, но на этот раз на нашей территории.

Войны были, есть и будут всегда. Другой вопрос — ради чего воевать? Из-за денег? Он уже воевал в Афганистане фактически бесплатно, за 18 чеков в месяц. Любой штатский в составе 40-й армии, даже не нюхавший пороху и заходивший на душманскую территорию не дальше афганской торговой лавки, получал в десятки раз больше, чем рядовой десантник или спецназовец. До самого конца войны так ничего и не изменилось.

Правда, сердобольное начальство установило денежные тарифы за ранения, увечья и контузии. Оторванная нога или рука офицера стоила восемьсот рублей, а солдата в три-четыре раза меньше. Чеков в этом случае не платили вообще! Ни один солдат в армиях цивилизованных стран не стал бы жертвовать собой, видя к себе такое отношение!

Однако практически все советские солдаты, поставленные собственной страной в неимоверно тяжелые условия, честно воевали, выкладывались до конца до самого февраля 1989 года.

Лютый еще тогда нашел ответ на вопрос, почему и зачем он рискует собой. Он должен был это сделать, чтобы не сойти с ума, защититься от страха смерти, найти укрытие для психики. После своего первого трупа он вдруг почувствовал уважение к убитому.

Был трудный бой. В отличие от солдат правительственных войск, духи воевали смело и умно.

И он вдруг почувствовал удовлетворение от победы над этим смелым парнем, своим сверстником, которому его очередь в одно мгновение снесла полчерепа. Секунду назад на него смотрели карие, полные ненависти к каферу, по-восточному огромные глаза, и вдруг на их месте появилась дыра с окровавленными краями.

В этот момент он понял, что на самом деле все просто: рядом наши, за которых надо драться, а там, в перекрестье прицела — враги. И чем больше он положит в землю моджахедов и забьет караванов, тем меньше наших ребят погибнет на афганской земле. Надо только раз за разом выигрывать свою маленькую личную войну с врагом, и он ее практически всегда выигрывал!

И еще одну вещь он осознал в Афганистане: вера — огромная сила независимо от того, как она соотносится с реальностью. Моджахеды настолько были уверены в своей правоте и праве убивать иноверцев, что чуть ли не с радостью шли на смерть и ложились в родную землю, как в постель.

Вот этой их вере, пусть даже слепой, наивной и неразумной, он по-настоящему завидовал. Что будет с Советским Союзом и его обветшавшей идеологией, если эти современные дикари задумают «окрестить в ислам» всех шурави и двинут на север не только с автоматами, но и со своей агрессивной, сверхактивной религией?

— Олег, проснись, — услышал он над собой голос Ольги.

Полностью одетая для выхода, она стояла перед ним с немного насмешливой улыбкой.

«До чего же все-таки она похожа на Белоснежку… Только гораздо красивее. Улучшенная копия…», — подумал Олег, вставая с кресла…