Юрий Коротков - Девятая рота. Дембельский альбом

Они погрузились в машину, проехали несколько кварталов и остановились возле маленького уютного ресторанчика «Чайка». Здесь парней знали и сразу же принялись накрывать для них стол.

— Быстрей-быстрей-быстрей! — подгонял официантку испуганный кооператор — немолодой поджарый мужичок в очках с обмотанной синей изолентой дужкой. — Не видишь, что ли. У нас гости!

Пацаны, в отличие от работников ресторана, никуда не торопились. Они расположилась за столиком в дальнем углу зала, откуда можно было контролировать вход в заведение.

— Это, братан, наш кабак, — гордо заявил Лютаеву танкист, вешая на спинку стула свою куртку.

— Ваш? Вы здесь что, работаете?

Трое братков громко заржали.

— Ага! — отсмеявшись, сказал танкист. — Работаем! Посуду моем на кухне в свободное от рэкета время, на жизнь, блин, зарабатываем!

— Мы этот кабак крышуем, — вполне серьезно пояснил Лысый и, догадавшись, что Олег отстал от жизни и не знает этого модного словечка, продолжал: — Проблемы решаем по мере поступления. Ну, если там конкуренты наши накатят или кто другой давить начнет, мы подскакиваем по звонку вон того буржуя, — он показал пальцем на хозяина заведения, — и даем всем по рогам. За это доброе дело с кабака приличную долю имеем — десять процентов от прибыли. Немалые деньги — сечешь?

— А он что, к ментам за помощью обратиться не может?

— Куда? — парни принялись ржать еще громче. — Да менты сами из него деньги тянут, как пылесосы! Ну, ты даешь, братишка!

— От меня чего надо? — спросил Лютаев, любивший все конкретное.

— A-а, ничего! — махнул рукой лысый. — Давай сначала похаваем.

На столе появились разные блюда — от запеченной по-монастырски свинины до красной лососевой икры. Посреди этой композиции официантка поставила большой запотевший графин.

— Нет, пацаны, — решительно отказался Лютаев, увидев на столе горючее. — Спасибо, я уже обедал. Говорите, что надо, и я пойду.

— Ты вообще когда-нибудь улыбаешься? — спросил его танкист. — Что ты с такой каменной рожей по городу ходишь?

— Не всегда, только по пятницам — как раз сегодня. Так что не повезло вам с днем недели.

— Ладно, не температурь, — посоветовал ему рыжий. — Мы ведь с тобой — одной крови, можно сказать. Ты тоже Афган прошел, должен же понимать, что к чему! Мы ведь к тебе всей душой, пойми, чудак-человек.

— Иди к нам в бригаду, — посоветовал лысый. — Не пожалеешь. Парни все свои, все Афган прошли. Мы с тобой такие дела замутим…

— Не будет у нас никаких общих дел, пацаны, — хмуро сказал Олег. — Вы людей грабите, а мне папка мой еще в детстве запретил с криминалом связываться, так что, как говорил один мой знакомый хохол, звиняйте, батьку, нам в разные стороны.

О том, что отца он никогда не видел, и поэтому тот ему ничего запретить не мог, Олег, само собой, умолчал.

— Да каких людей? — взвился танкист. — Кого ты людьми называешь? Вот этого барыгу? — он показал пальцем на хозяина заведения. — Это же частник, он кровь сосет из народа, эксплуататор херов. С него сам бог велел стружку снимать!

— И не одной мы крови, — продолжал Лютаев, как будто не слышал его слов. — Вы на Быкалова пашете, жопу ему лижете, по его команде «фас» любого, не раздумывая, порвать готовы. Значит, псы вы цепные, и никто больше. Собаки. А я сам по себе, — сказал, как отрезал, поднимаясь из-за стола.

И — понеслось. Трое братков, как по команде, кинулись на Олега. Но к нападению тот был готов, потому что приехал не на свиданку, а на самый обыкновенный бандитский сходняк. Заранее просчитав ситуацию, он резко перевернул перед собой стол, накрыв им сверху одного из противников. Второго — справа — достал ударом кулака в челюсть. Третьему повезло больше. Он успел влепить Олегу ногой в живот. Лютаев кубарем улетел к стене и больно ударился спиной, хорошо хоть успел напрячь мускулы пресса и хоть немного компенсировать пушечный удар. А трое благородных разбойников уже бежали к нему, чтобы затоптать, разорвать на куски, размазать по полу.

— Пидарас штопанный! — орал лысый. — Зубами порву, сука!

Остальные братки тоже не стеснялись в выражениях. Посетители испуганно повставали со своих мест и, тревожно оглядываясь, трусцой ретировались к выходу. Повара и обслуживающий персонал закрылись в кухне и подсобках, чтобы не попасть под шальной выстрел — в ресторане уже не раз происходили разборки с применением огнестрельного оружия. Хозяин заведения присел на корточки за стойкой бара, прикидывая грядущие убытки. Гибель в грохоте и треске очередного стола или стула он переживал, как личную трагедию.