Наталья Рубанова - Коллекция нефункциональных мужчин - Предъявы

Земфира опять рассмеялась:

— Так весна ж придет! Буду ходить по улицам в плеере, мух веером отгонять. А он не такой, как все…

— Веер? — не понял Джинн.

— Да не веер, а Мистер Игрек, — Земфира задумалась. — Слушай, сделай доброе дело, выдерни волосок из бороды.

— Я не Гасан Абдурахманыч, я не могу.

— Ну, не выпендривайся! Так и скажи: энергии не осталось.

— Нечего меня на энергию разводить. А что делать-то? — Джинн со значением погладил бороду.

— Дело в том, что на этом острове остались из людей одни ракеты. Они летают так высоко, что обычные люди — оттуда — кажутся моллюсками.

— И что? — спросил Джинн. — Я-то тут при чем?

— А то, что на ракете можно до Альп долететь. Представь, просыпаешься — а за окошком — бац! — Альпы!

— И что? — опять не понял Джинн.

Земфира еле сдержалась:

— А то, мой драгоценный миф, что я на свою зарплату хрен собачий не куплю, не то что ракету. Подари мне ее, Джиннчик, миленький, мне так надо отсюда слинять, улететь куда-нибудь! Чтобы — просыпаешься — и Альпы! Тогда и соседей убивать не надо. Они в субботу опять «Сектор газа» в девять утра на всю громкость… — Земфира заныла.

— Удержи синицу в руке, не желай ракету, не то сплетение солнечное расплетется, — прогремел Джинн, прячась в горлышко «Можжевеловой» и ныряя осторожно в пруд.

— Вот так всегда, на самом интересном месте… — Земфира вздохнула. «Следующая станция — Чухлинка».

Земфира вышла на пыльную платформу и, спустившись вниз по лесенке, села в пустую маршрутку, где обследовали на Синдром Приобретенного ИммуноДефицита Души (СПИДД). Из-за ширмы послышалось: «И, значит, мы умрем» — на плече у санитара в грязном халате какая-то девочка, носящая в себе скандал, всхлипывала.

«Вы и так все умрете, но остались последние сутки. На завещание…» — Санитар равнодушно мерил ей давление.

Земфира, вглядываясь в лицо девочки, узнала свою вчерашнюю соседку по метро — где-то около «Третьяковки» та достала потрепанный томик В. Сирина; Земфира же стояла вокруг да около.

— Но у меня ничего нет, — проговорила девочка. — Только он, — и указала на Набокова.

Санитар молчал, ковыряясь в ухе. Тогда Обреченная подошла к Земфире, отрывая от груди книжку: «Это тебе», — а потом испарилась так внезапно, что Земфира даже не успела ничего сказать.

— Следующий! — кисло кашлянул голос за ширмой, а через минуту Земфира уже вдыхала в себя вонючий белый порошок, и из глаз у нее текли слезы. Слезы санитар методично, как грибы, собирал в маленькую стеклянную корзиночку, добавляя туда жидкость серого цвета, но состав не темнел, несмотря на соблюденные пропорции.

Санитар брезгливо поморщился:

— СПИДД’а нет.

Земфира выдохнула и вышла из маршрутки: она была почти уверена, что больна… Странно, ей опять повезло: ей сохранили едва ли не единственное, чего она пока не хотела терять.

На радостях Земфира поменяла билет на рубли и сняла маечку по Аннушкиному совету, оставшись в купальнике, но, опомнившись, натянула обратно: под небом Лондона едва ли было теплее, чем в Чухлинке.

Несмотря на отсутствие синдрома, она синдромировала по типу зверя-одиночки (к тому же телефон отключили за неуплату) и шла, считая шажочки между каменными плитами, однако искомая последняя точка так и не находилась. Тем временем снег растаял, и Земфира снова присела у пруда, спугнув замедитировавшуюся Аленушку своим видом: стояло воскресенье, и пришедшая улыбалась и была лучше всех — людей в принципе, не существовало как поблизости, так и по близости.

— Если реальность — проекция нашего сознания, то тогда что такое «сознание» и что такое «проекция»? — думала Земфира, смотря в воду. — И что такое Настоящая Реальность? А даже если она и существует, то может ли быть «объективной» и даваться в ощущениях? Что такое материя и каковы ее свойства? А вдруг времени и пространства действительно не существует? Но где же тогда я нахожусь? И вообще — кто я?

Потом мысли поплыли против течения реки, и у Земфиры закружилась голова: голова хотела отдаться течению, но в то же время как бы и не очень. Этот ужас мог продолжаться еще неизвестно сколько, кабы мимо не проезжал на пони Алеша-тьма-Попович по прозвищу Телепат (прозвище совпадало с фамилией и обнажало национальные корни).

— Эге-гей, красна девица! Чего не весела, зачем косоньку отрезала? — Попович любил притворяться антителепатом, хотя на самом деле мысли читал легко.

Земфира рукой махнула, что вполне могло означать «отвали», но добавила: