Рязанов Михайлович - Ледолом

Требую:

— Отдай мыло! Или сто семьдесят три рубля.

Но она уже полностью владеет собой. И готова к отпору.

— Какое мыло? Какие гро́ши? Чего пристаёшь, ширмач? Канай отсюдова, пока по шее не надавала. Мыло ему…

Как я дотянулся, не представляю, но тяжёлый брусок замазки плотно запечатал левый глаз мошенницы.

Взвыв, она хватает свободной лапищей шиворот моей ветхой рубашонки.

Слышу треск раздираемой ткани.

Славик пытается оттащить меня. Заревев, конечно.

Но я не могу совладать с яростью, молочу кулаками во что-то мягкое, податливое, словно в подушку, и впиваюсь зубами в самое ненавистное на свете существо. В ответ — оглушительный визг. Похожий на поросячий. Когда его режут. У соседей однажды видел — тоже отвратительное зрелище! И матерщина. Смрадный мат в мой адрес. Эта она изрыгает.

…Мне досталось, конечно, больше, чем ей. Терплю, сдерживая слёзы. Вцепился и не отпускаю. Как клещ.

Крики, подзатыльники. Я тоже свободной рукой сдаю сдачи. Является милиционер. Нас ведут в отделение милиции.

По пути высасываю кровь из разбитой губы. А «потерпевшая» демонстрирует всем затёкший, покрасневший глаз и пухлую кисть грязноватой руки с чёткими отпечатками моих зубов. Один из которых, кстати, дал в ходе сражения изрядную качку. Ничего! Если выпадет — новый вырастет. Не впервой!

Славик, подвывая, семенит за нами. В отделение милиции под номером семь он зайти побоялся, остался на улице. Милицию все пацаны боятся, даже мальцы. А я не понимаю: чего её страшиться? Милиционеры — наши защитники. От воров, спекулянтов и бандитов охраняют. От хулиганов. Милиционеров за это уважать надо.

Отделение помещается в небольшом двухэтажном доме на улице Елькина. Рядом с многоэтажной школой номер десять, в которой сейчас размещён госпиталь.

Мне предлагают сесть как бы в прихожей на широкую скамейку, устроенную вдоль стены. По ту сторону барьера за столом расположился дежурный — пожилой, очень усталый на вид, с опухшими глазами, с седоватыми усами, подстриженными щёточкой.

Как и полагается сотруднику милиции, он строг и немногословен.

— Как звать?

— Юра. Юрий то есть.

— Фамилия?

— Рязанов.

— Где проживаешь?

— Свободы, двадцать два, «а».

— Мальчик не хочет жить на свободе, он жилает к нам в «малину», — раздаётся чей-то весёлый голос из-за решётки, которой забрано небольшое окошечко в стенной двери напротив меня за спиной сотрудника.

— Гражданин Мироедов, не мешайте работать, не то я закрою кормушку, — невозмутимо произносит дежурный и задаёт мне следующий вопрос. Рассказываю о покупке мыла. Торговка опять визжит:

— Никакова мыла не знаю! Головорез! У него финак [39] Финак — финский нож (холодное оружие). в кармане, гражданин начальник! Он меня зарезать хотит! Штопорнуть [40] Штопорить — грабить (воровская феня). на гро́ши. Он штопорило! Ево все урки [41] Урка — вор (воровская феня). знают, — выдумывает она. — Вы ево обшмонайте, у ево и не то есь. В карманах.

— Успокойтесь, гражданка. Надо ещё разобраться, кто из вас потерпевший, — серьёзно произносит дежурный.

— Резáн, братишке передавай горячий, — с удивлением слышу я тот же голос. Кто это? Не Тольки ли Мироеда брат?

— Во, дежурный, чо я говорила? — торжествуя, орёт торговка.

Меня обыскивает милиционер, а дежурный закрывает зарешёченное окошечко.

Ничего кроме отцовского письма и носового платка в единственном кармане штанов у меня при обыске не обнаружили. Ключ от дверного замка, привязанный к шнурку, висит на шее, под рубашкой. Его не нашли. Или сделали вид, что не заметили.

— Мать где работает?

— На заводе.

— Кем?

— Снаряды обтачивает на станке, — громко, чтобы и торговка-лгунья услышала, отвечаю я.

Дежурный коричневым от махорки пальцем тычет позади себя, не оборачиваясь.

— Сюда поглядел, Юра Рязанов.

На стене висит большой плакат, на котором изображён губастый и глупый на вид человечек, а рядом — другой, с громадным синим ухом и хитро прищуренным глазом. Читаю подпись: «Болтун — находка для шпиона».

— Так ведь вы не шпион, а мильтон, — оправдываюсь я. — И сами первый спросили…

Из неведомого мне помещения, из-за двери с зарешёченным окошком доносится хохот. Надо мной потешаются.

— Дежурный отделения милиции Батуло, — поправляет меня мильтон и добавляет: — Бдительным ты обязан быть везде. Про то, где снаряды делают, — помалкивай. Усвоил? И мой совет: держись подальше от таких, как гражданка э-э-э… (он заглянул в протокол) Погорелова. Слушай свою мать. А деньги ваши вам народный суд вернёт.