Эльмира Нетесова - Тонкий лед

— Кто с них? — подскочила Варвара.

— Клавдя!

— Она век гнила. Куда хуже? Скоро из ушей черви полезут у чахоточной!

— А у сына любовница появится.

— Слава Богу! — и подскочила в ужасе,— у ка­кого?

— У младшего.

— Пусть косой десяток объявится, хоть все дере­венские бабы его зазнобами станут!

— Ох, и базарить они будут с женой! Дня без ругачки не пройдет.

— Мое достанет,— улыбалась Варя.

— А твой старший скоро большие деньги получит.

— Дай ему Бог! — светилось лицо в улыбке.

— Тот, который за ним родился, далеко уедет. В са­мую заграницу вместе с семьей. Там и работать, и жить начнут.

— Он — врач. Надолго ли поедет?

— Насовсем...

— То плохо,— качала головой Варя.

— Кому как. Он останется довольным.

— Тогда ладно, пускай едут. Коль не понравится, воротятся, не останутся без угла.

— Двое других, как и теперь, не любят дергаться. Так и доживут с детьми дружно, спокойно.

— А чего еще надо им? У них все путем.

— Варь, тебя старший сын после зоны к себе по­зовет жить насовсем.

— Ни к чему! Не хочу дышать из-под невестки. Она хоть и хорошая, но я в своем доме сама себе хозяйка. Оно знаешь, как у меня с ними повелось? Чем даль­ше, тем роднее.

— Чем старше, тем труднее,— добавила зэчка.

— А я до воли доживу? — удивилась Варвара.

— И до свободы доживешь, и на воле пораду­ешься.

— А младший мой так и будет с Клавдей до конца жизни маяться?

— И жить не станут, и не разбегутся.

— Как так?

— Сама прокляла. Чему удивляешься? Каждый день в слезах и ссорах, меж собой ладу до смерти не сыщут. Даже драться будут. Сын пить начнет крепко, с дому своего на пропой потянет. Дочка его вырастет панельной шлюхой.

— Да что несешь? Кто ей дозволит? Сама ноги пообрываю! — разозлилась Варя.

— А зачем кляла?

— Ну, не до такого! Я Клавдю имела ввиду.

— Но проклятие достанет всех.

На свидания в зону к матери чаще всех приезжал старший сын. Он привозил Варваре передачки, рас­сказывал обо всех новостях.

— Мам, а я большие деньги выиграл.

— Где это повезло? У нас бабы в бараке тоже на­думали играть на деньги, но никому не удалось выиг­рать. Спецчасть застукала! Всех за жопы взяли. Нын­че только гадают, но это дарма.

— Я решился, хотя и не верил. Сыграл с Галкиным в игру «Кто хочет стать миллионером?», и повезло!

— А кто не хочет им стать? — рассмеялась Варя.

— Машину себе купил. Теперь на работу на своих колесах добираюсь.

— Юрка как там? — спросила о младшем сыне уже в конце третьего года заключения.

— Плохо. Пьет по-черному. Клавку всякий день ко­лотит. Дочка у них растет, твоя копия. Как две капли воды похожи. Такая забавная! И характером в тебя.

— Во, Клавдю судьба наказала!

— Ничуть. Дочуху любит. Ее все балуют, даже Вов­ка из Германии посылки ей шлет. Юрка, как ни квасит, о дочке помнит и не обижает никогда.

— И то ладно. Разбегаться не собираются?

— Нет. Грызутся, но живут. Дочь держит.

— Как назвали ее?

— Настенька она, Настасья, Анастасия!

— Хорошее имя. Пусть счастливой и здоровой ра­стет. Авось, хоть один нормальный человек серед них будет.

Незадолго до освобождения к Варваре в зону при­ехали все сыновья. Лишь Володя, уехавший за грани­цу, не сумел появиться. Младший сын прятался за спины старших, изредка смотрел на мать. Он очень изменился внешне, похудел, постарел. Лицо изрезали морщины, побелели виски.

— Чего прячешься? Коль приехал, что-то надо? Го­вори, что привело? — спросила мать сына.

— Дом твой сносить собираются. Взамен квартиру дадут. Ну, а одна получишь однокомнатную. Разве не обидно? Сама знаешь, где мы ютимся, почти в подва­ле. И шансов на получение другого жилья нет совсем. Заработков едва хватает на жратву. Пропиши нас у себя. Помоги хоть этим.

— Я отписала дом всем, кроме тебя,— поджала губы бабка.

— Мам, завещание можно переделать,— предло­жил старший сын.

— Нет, ребятки, не стану менять свое слово. Не могу простить. Болит сердце от обиды, что мой сын позволил чужой бабе ударить мать, а потом в тюрьму посадил. Пусть живет, как судьбой определено. Я ему помогать не стану.

— Ради Насти прости! — попросил старший.

— Не могу!

— Ты же мать, бабушка! Перешагни через свою обиду.

— Нет...

— Ты тоже виновата перед этой семьей. Все же они свои, помириться нужно.

— Ни в жисть. До смерти не прощу. Если б не нуж­да с квартирой, так и не появился б. Тоже мне — сын!

— Ты сама ему запретила.

— Если б не он, я тут не была б.